|
|
Характерные черты современного гражданского общества в РоссииСОДЕРЖАНИЕ Введение 3 1. Понятие гражданского общества 5 2. Российское гражданское общество как проблема 9 3. Черты гражданского общества в России 20 Заключение 31 Список литературы 34 Введение Количество литературы о гражданском обществе достигло своего пика к концу 1990-х годов, в условиях ожидания всемирного триумфа демократии. В Восточной Европе этот оптимизм выразился в усвоении посткоммунистическими правительствами в их риторике таких понятий, как политические и социальные права, господство закона и свобода объединений, и включении этих понятий в конституции этих стран. В рамках более обширной темы "хорошего управления" международными организациями было подготовлено значительное число докладов о гражданском обществе и стратегии его развития в отдельных странах. В научной литературе оживление дискуссий о гражданском обществе было связано с расхожим представлением о том, что его развитие политически значимо для любой поставторитарной трансформации. В течение последних лет это общее оптимистическое настроение несколько испортилось - как в целом, так и в связи с реставрацией авторитаризма в некоторых посткоммунистических странах. Какой же информацией о формировании гражданского общества мы теперь располагаем? В то время как литература о гражданском обществе в целом продолжает переживать период расцвета, в случае с Россией мы имеем всего несколько разрозненных статей и глав в различных книгах, а не связную дискуссию. Все еще ощущается недостаток систематического и углубленного эмпирического анализа, в частности, тех условий, которые вытекают из сложного взаимодействия между новыми и старыми формальными нормами управления, с одной стороны, и неформальными ценностями и правилами - с другой. Обеспечив более глубокое понимание реалий гражданского взаимодействия и гражданской культуры, подобные исследования могли бы обогатить довольно абстрактные на нынешний день концептуальные дискуссии, сделав их доступными для проверки и критики, как уже отмечал Александр Хлопин в своем полезном обзоре литературы о гражданском обществе, опубликованной в России к рубежу тысячелетий1. Кроме того, российское гражданское общество предоставляет очень мало первичной информации о себе. Если процессы развития гражданского общества недостаточно проанализированы в литературе, означает ли это, что их просто нет, что они слишком проблематичны, чтобы позволить внятное описание, особенно с использованием существующих западных подходов, или же нам просто нужно больше времени для достижения подлинного понимания российского гражданского общества? В рамках данного реферата будет сделана попытка проанализировать основные характерные черты современного российского гражданского общества. 1. Понятие гражданского общества В понятийном смысле нет однозначного определения "гражданского общества", оно многогранно и противоречиво. Еще с первого упоминания понятия "гражданское общество" в комментариях к "Политике" Аристотеля оно отличалось крайней широтой и неоднозначностью. Со временем это понимание видоизменялось, проходя, например, в средневековье от понятия civitas - город, град к civilitas, подразумевающему и "управление", и "государство", и "гражданство", и "политику", и "цивильность"2. В период становления индустриального общества сложились две основные традиции понимания гражданского общества. Канадец Чарльз Тейлор выделил Л-традицию, восходящую к Джону Локку (по первой букве его фамилии). Она трактует гражданское общество как некое этическое сообщество, живущее по естественным законам. Вводя несколько позднее термин "гражданское общество" Фрегюсон и Смит тоже исходят из локковского видения мирной и разнообразной дополитической жизни общества, которое действует пацифистскими и гражданскими, а не военными методами. Государство появляется в минимальных дозах только тогда, когда оно востребовано гражданским обществом. Другая традиция, по Тейлору, - это М-традиция (по первой букве фамилии французского философа Шарля Монтескье). Она рассматривает гражданское общество как набор независимых ассоциаций граждан, организующих отношения между индивидом и государством и в случае необходимости защищающих свободу индивида от посягательства власти. Исходный пункт М-традиции - сильное централизованное государство, от которого надо защищаться. Проблемами гражданского общества много занимались и Гегель (рассматривал гражданское общество как промежуточную форму человеческой общности, располагающуюся между семьей и государством и обеспечивающую жизнеспособность общества и реализацию гражданских прав), и коммунисты - Маркс (отождествлял это явление с совокупностью социально-экономических отношений), и Антонио Грамши. К ХХ веку сложились английская, французская и немецкая модели, которые можно свести к одному понятию единой западной концепции гражданского общества. Это единство обеспечивается тем, что западное общество сформировалось как общая для многих стран традиция общественной жизни, различные формы самоуправления, экономического рынка и обмена мнениями (публичные дебаты). Современное определение западной концепции дают Джин Л. Коэн и Эндрю Арато в работе "Гражданское общество и политическая теория": "Под "гражданским обществом" мы понимаем сферу социальной интеракции между экономикой и государством, состоящую, в первую очередь, из сфер наиболее близкого общения (в частности, семью), объединений (в частности, добровольных), социальных движений и различных форм публичной коммуникации. Современное гражданское общество создается с помощью определенных форм самоконституирования и самомобилизации"3. При этом авторы отмечают важную роль, которую играют в этом процессе законы, и в, особенности, субъективные права, стабилизирующие социальную дифференциацию (там же). Со своей стороны, современное понимание гражданского общества представляет Юридическая Энциклопедия, где дается следующее определение - это "общество с развитыми экономическими, культурными, правовыми и политическими отношениями между его членами, независимое от государства, но взаимодействующее с ним, общество граждан высокого социального, экономического, политического, культурного и морального статуса, создающих совместно с государством развитые правовые отношения. Реальность гражданского общества определяется соотношением идеала, идеального проекта и реально достигнутого состояния общества, которое действительно осуществляет свой проект. Это в принципе бесконечный процесс совершенствования общества, власти, политики и человека, охватывающий все без исключения стороны жизни, так же как процессы достижения свободы, равенства, справедливости и др. социальных, политических, моральных и культурных ценностей"4. На западных принципах формировалось одно понимание гражданского общества как способность к коллективной жизни в целом и навыкам общения и совместной работы, в частности, умение воспитывать цивилизованный образ жизни и спокойную манеру поведения в демократическом обществе (шотландские "моралисты" XVIII века - Адам Смит, Адам Фергюсон и Фрэнсис Хатчесон). Во второй половине XX века, в основном, польские публицисты Яцек Куронь, Адам Михник и их соратники по борьбе против коммунистического режима в Польше выработали другое понимание "гражданского общества" как независимого от государства, способного пробуждать и подпитывать сопротивление тираническому режиму. Таким образом, налицо понятийная неопределенность, теоретическое и практическое противоречие в этих двух подходах. Согласно первому - "гражданское общество" должно играть положительную роль общественных объединений в системе управления (причем, само собой разумеющееся, в демократической системе управления), а по второму определению - эти объединения граждан есть важный фактор противовеса государству. Первый подход подчеркивает политические преимущества аполитичного гражданского общества, а второй - предпочитает сосредотачиваться на новых социальных субъектах вне традиционных политических образований, вынося их как бы скобки, в первую очередь, политические партии. При этом подчеркивается конфликтный потенциал гражданского общества. При втором подходе утверждается, что гражданское общество было способно развивать демократию в Штатах на ранних стадиях становления независимого государства, в послевоенной Италии, в Восточной Европе на закате советской империи, в Латинской Америке при военных режимах, в Советском Союзе при Горбачеве, и в России - при Ельцине. Сторонники первого подхода представляют в основном те группы, чья деятельность создает позитивный "социальный капитал". Они группируются в партии и политические ассоциации, поддерживающие существующие институты власти. (Различные подходы и понятия, вкладываемые в гражданское общество в России, будут рассмотрены позднее). Таким образом, каждая историческая эпоха задает предельные масштабы этого пространства человеческой свободы, формулирует свой идеал гражданского общества и создает соответствующие предпосылки для его практической реализации. Поэтому можно говорить не только о разнообразии его исторических форм, но и о различной степени практического воплощения каждой из них в той или иной стране. Гражданское общество каждой страны зависит от ее исторического пути, от уровня ее социального, экономического, политического и культурного развития. Прежде чем достичь своих развитых форм и добиться серьезных успехов в деле обеспечения гарантий прав и свобод людей, оно должно пройти долгий и непростой путь. 2. Российское гражданское общество как проблема Исходя из нормативных и нравственных побуждений, концепции гражданского общества в целом склонны к оптимизму, предполагая наличие у граждан таких добродетелей, как справедливость, плюрализм, толерантность, независимость, готовность к общественной работе и интерес к обсуждению общественно значимых вопросов. Таким образом, гражданское общество представляется аналитикам проблематичным или плохо функционирующим, если оно непрогрессивно, порождает властные монополии, неравенства или дефицит демократии. Российское гражданское общество упорно критикуют за свойственную ему слабость и раздробленность; утверждается даже, что его и вовсе не существует. Однако чаще всего обсуждается работа "низовых" организаций по созданию сетей взаимодействия или их влияние на политику, и лишь незначительное внимание уделяется проблемам, возникающим на ранних стадиях формирования гражданского общества. Большинство авторов объясняют характерную слабость гражданского общества в России и склонность ее граждан не доверять общественным организациям и по возможности избегать контакта с ними историческими и культурными факторами, подчеркивая отсутствие в стране гражданских традиций. Так, в своем исследовании "Слабость гражданского общества в посткоммунистической Европе"5 Марк Ховард приводит аргументы в пользу того, что наследие коммунистического опыта принудительного участия в контролируемых государством организациях, стойкость широко развитых приватных (но не публичных) сетей и глубокое разочарование в развитии своих стран после краха коммунизма привили гражданам посткоммунистических государств устойчивое отвращение к участию в общественной деятельности. Автор провел сравнительное исследование, основанное на анализе данных Всемирного исследования ценностей (WorldValueSurvey) почти по 30 демократическим и демократизирующимся странам. Помимо этого в книге также приводятся данные об участии граждан в добровольных организациях, полученные Ховардом в ходе собственного исследования в России, включая подробные интервью с обычными гражданами. Автор доказывает, что существуют не просто количественные, но качественные различия в политическом опыте посткоммунистических стран Европы и поставторитарных государств Латинской Америки. Тем не менее, как явствует из его исследования, страны Восточной Европы, несмотря на кажущиеся различия в направлениях движения за последние 15 лет, продолжают проявлять глубинное и неизменное культурное сродство, коренящееся в общем для них историческом опыте диктатуры ленинского типа. Более современные стадии развития и их связи с международными реалиями стали предметом рассмотрения в сборнике под редакцией Александра Мотыля, Блэра Рубла и Лилии Шевцовой6, авторы которого стремятся заново осмыслить возможности интеграции России и Запада и трудности, встающие на этом пути. В книге рассматриваются изменения в динамике отношений России с Европейским союзом, Восточной Европой, Центральной Азией и Соединенными Штатами в условиях президентств Путина и Буша, новых проблем безопасности и трансформирующихся экономических и властных соотношений. Эта публикация стала одной из вех возобновляющегося серьезного обсуждения международного воздействия на внутреннее развитие России. Авторы высказываются в пользу обоюдовыгодных соглашений на основе демократии и партнерства. Однако в качестве вероятного альтернативного результата рассматривается также и возможность враждебных отношений. Основной аргумент состоит в том, что успешная модернизация России возможна лишь на пути демократизации, но такой путь едва ли представляется вероятным без мощных внешних стимулов. Книга включает в себя две главы о гражданском обществе: в статье Ежи Мацкова "Российская правовая культура, гражданское общество и возможности вестернизации" внутренняя эволюции России анализируется на предмет конвергенции с западными нормами в области права и развития гражданского общества. Статья Пилар Бонет "Общественное мнение и прозападные группы интересов в России" проливает свет на отношения между гражданскими активистами - частными лицами или группами - и Западом. Одна из глав в книге Майкла Кауфмана о Джордже Соросе7 на конкретном примере показывает, как недавно учрежденные организации - несмотря на все их воодушевление и опыт включенности в многообразные культурные контексты - скорее плывут по течению переходного времени, нежели управляют этим потоком. К сожалению, Кауфман рассматривает лишь период между концом 1980-х и серединой 1990-х, описывая усилия Фонда Сороса по основанию московского офиса с целью финансировать строительство гражданского общества и стать "авангардом новой экономической культуры" (p. 226) в соответствии с идеей открытого рыночного сектора, генерирующего доход, который тратится на благотворительные программы. Задаваясь вопросом о степени личной приверженности Сороса концепции открытого и демократического общества, и в особенности - модернизации России, Кауфман рассматривает стоявшие перед его организацией вызовы и неудачи, связанные, в том числе, с напряженными отношениями между участниками этой ассоциации с их различной мотивацией, восходящей к их, соответственно, диссидентскому, номенклатурному или либерально-капиталистическому прошлому. В данном случае имеются в виду противоречия, вызванные не только личными амбициями, но и трениями между моральным правом на определение гражданских идей и доступом к ресурсам. Результатом стали частая реорганизация штатов, упадок духа, взаимные подозрения и обвинения. Более того, под покровом этого фонда возникла коррумпированная совокупность сомнительных сделок и коммерческих предприятий. Все больший интерес вызывает также "нецивильное общество" (uncivilsociety) как проблематичный подсектор общества гражданского. Речь идет о группах, цели которых не прозападные и не либерал-демократические, и о протестных социальных движениях, ставящих под вопрос общепринятые (на Западе) нормативные посылки о гражданском обществе в целом и в посткоммунистических обществах - в особенности. Обсуждение этих нежелательных последствий диверсификации неправительственного сектора порождает внимание и к российским реалиям, в особенности в области ультранационалистического и фундаменталистского экстремизма Оказывается ли химерической идея успешно функционирующего российского гражданского общества? Рассмотрим наиболее влиятельные на начало XXI века идеи. Разные аспекты нарождающегося российского гражданского общества анализируются в сборнике "Гражданское общество и поиски справедливости в России", тон которого задают надежды конца 1990-х и довольно-таки западные подходы. Особое внимание авторы уделяют способности и возможности гражданского общества гарантировать социальную, религиозную и политическую справедливость - в первую очередь, на основе его эффективного взаимодействия с российским государством. Используя различные подходы - классические и современные, теоретические и эмпирические, авторы описывают роль массового образования и свободной прессы в прививании и артикуляции новых гражданских ценностей. Рассматриваются стремление женщин и этнических меньшинств к новым свободам и роль православной церкви как одной из главных объединяющих сил гражданского общества. В подобном же духе в книге "Будущее свободы в России", изданной американским дипломатом и адвокатом Вильямом ванден Хойвэлем, излагается неортодоксальный оптимистичный взгляд, в пику преимущественно негативной точке зрения американской внешней политики на демократическое будущее России. Отображая коллизии между творческим началом и тем хаосом, который царит в России с 1991 года, авторы этой неакадемичной антологии пытаются выделить поводы для оптимизма в отношении дальнейшего хода изменений. Собранные здесь тексты, представляющие точку зрения "инсайдеров", выходят за пределы насущных проблем. Эти эссе, первоначально представленные на конференции, организованной в 1999 году Фондом Темплтона в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне, обрисовывают человеческие измерения усилий по строительству гражданского общества, включая рыночно-либеральные и религиозные мотивы. Авторы - российские ученые, гражданские активисты и предприниматели, от Бориса Пустынцева ("Гражданский контроль") и Аркадия Новикова (владелец сети московских ресторанов) до отца Георгия Эдельштейна (Русская православная церковь), особенно подчеркивают ту энергию, самоотдачу, смелость и индивидуальный дух, которые проявляются в демократизации российского общества. Они формулируют рекомендации по созданию посткоммунистического наследия свободы, нравственного поведения и неограниченного права на информацию в зарождающихся сферах законодательства, свободного рынка и гражданского общества. Удивляет то, что в составленном Сергеем Комарицыным обзоре кандидатов-участников президентских выборов 2000 года и их приверженности демократии отсутствует имя Владимира Путина. Были ли в этом томе высказаны всего лишь абстрактные перспективы, основанные на ложных предпосылках и рисующие образ демократической России, которая так и не стала реальностью? Можно ли назвать эти перспективы мифическими в связи с тем, что сегодня это гражданское общество продолжают критиковать за слабость, внутреннюю раздробленность и "нецивильность"? Или же проблема кроется в попытке применить к российским реалиям формирования гражданского общества понятия, риторику и ожидания, сильное влияние на которые оказала западная мысль? Рассмотрим трактовку гражданского общества распространенными западными теориями и сравним их с российскими реалиями. Один из распространенных либерально-демократических мифов - миф о независимости гражданских организаций от правительств и их одновременном влиянии на эти правительства. Гражданское общество часто воспринимается как нечто, что занимает определенные ниши, а значит, развивает функции, которые можно объяснить недостатками в политической системе. Это влечет за собой нормативные пристрастия, в результате которых гражданское общество понимается либо как оппозиционное, стремящееся к выражению протеста и блокирующим действиям; либо как филантропическое, некоммерческое и исключающее частные интересы. В этом свете роль государства, как правило, представляется проблематичной, потенциально порождающей патерналистское подчинение, идеологическую обработку или откровенные репрессии. Но ведь отношения между гражданским обществом и государством, так же как и отношения между гражданским обществом и бизнесом, имеют очень большое значение. Первые уже давно обсуждаются в литературе о гражданском обществе, в которой широкое признание находит тот факт, что на его функционирование естественным образом воздействует государство - а следовательно, его анализ требует рассмотрения отношений между государством и гражданским обществом. Последние же (отношения между бизнесом и гражданской сферой) хронически недооцениваются исследователями. Удивительным образом, практически нет исследований о развитии взаимодействия между третьим и другими секторами - государством и бизнесом. Три сегмента литературы - о типе политического правления и политических реформах, о создании рынка и бизнес-структур и о развитии третьего сектора - все еще не сопряжены друг с другом. Но если учитывать реалии российских преобразований, и в особенности административной реформы, становится очевидным, что эти сферы взаимосвязаны в гораздо большей степени, чем это отражено в традиционных исследованиях. В последние годы российское гражданское общество сталкивается со все большими бюрократическими препятствиями. Речь идет не только о том, что все неправительственные, благотворительные, религиозные и другие общественные организации и их зарубежные партнеры вынуждены проходить обременительные процедуры регистрации и периодической перерегистрации федеральными властями. Предлагаемые в настоящее время поправки к статьям 23 и 25 Налогового кодекса Российской Федерации затрудняют процедуры регистрации и финансирования неправительственных организаций (НПО). Их реализация означала бы наступление очередного критического периода для формирования гражданского общества в России. Что касается партнерства между бизнесом и НПО, то благотворительность российских корпораций вызывает новые вопросы. В какой степени подобные механизмы противоречат традиционному пониманию НПО, исключающему из этого понятия промышленные, торговые и другие организации, руководствующиеся частными интересами? И как эти тенденции повлияют на отношения между государством, бизнесом и гражданским обществом? Издано несколько руководств и справочников по транснациональному взаимодействию, написанных практиками и информирующих российские НПО о потенциальных западных партнерах, проектах и источниках финансирования - или наоборот8. Исследователи же традиционно исключают из поля зрения проблемы, связанные с реальным развитием отношений местных НПО между собой и с их международными союзниками. Лишь совсем недавно некоторые ученые стали высказывать мнение о том, что как их коллеги, так и спонсоры преувеличивают шансы на успех экспорта западных демократических, гражданских и рыночных идей в другие страны. Эти ученые также обращают внимание на разнородность НПО по целому ряду аспектов. "Сила и ограниченность неправительственных организаций. Критический взгляд на построение демократии в Восточной Европе и Евразии" - сборник, изданный Сарой Мендельсон и Джоном Гленном, - демонстрирует, насколько гражданские организации в России и в посткоммунистических странах Центральной Азии не выполняют ожиданий, порожденных большой долей книг и статей о силе международных норм в области прав человека. К тому же реально происходящие процессы в других сферах, похоже, не очень-то соответствуют теоретическим моделям, разработанным именно на примере прав человека. Центральный аргумент здесь заключается в том, что для понимания "силы" транснациональных сетей и тех принципов, которые они продвигают, важно также осознать их ограничения, в особенности в посткоммунистических контекстах. Многие авторы обращаются к серьезной проблеме недоверия к группам, финансируемым Западом. Зачастую они вызывают подозрения российской власти, бизнеса или населения, охотно обвиняются в неэффективности и плохом управлении и рассматриваются в качестве устройств по отмыванию денег, увертывающихся от налогов сомнительных предприятий, элитарных клубов или чуждых институций, пытающихся насаждать иностранные нормы, пренебрегая традиционными подходами и ценностями, и так далее. Президент РФ Путин В.В. в своем обращении к Федеральному Собранию в мае 2004 года дал официальное изложение этих упреков, утверждая, что не все гражданские организации привержены защите подлинных интересов народа, а главная цель некоторых из них заключается в получении финансирования со стороны влиятельных иностранных фондов, в то время как другие служат сомнительным коммерческим или индивидуальным интересам. На протяжении последних пятнадцати лет путь российской демократизации действительно был весьма своеобразным. Практика злоупотребления властью административной, финансовой и другими элитами, недостаток равноправия и равенства возможностей, усиливающийся авторитаризм, слабость гражданского общества и даже недоверие к нему - все это, как правило, рассматривается как неудачи демократизации. Как двигаться дальше? Следует ли ожидать, что движение в сторону демократии начнется заново, с нуля, или же будет проложен новый, самобытный российский путь? Другими словами: означает ли конец демократии также и конец гражданского общества? Или же в итоге мы обнаружим в России просто иной тип гражданского общества? "Поговорим о гражданском обществе" - еще одно выражение ожиданий, обращенных к возникающему на заре нового столетия российскому гражданскому обществу9. На вопрос о том, существуют ли в России гражданские организации, дается такой ответ: "они как бы и есть, но их как бы и нет" (с. 8). Гражданские организации присутствуют в реальной жизни, но отсутствуют в структуре представлений о реальности, оформившихся в массовом сознании. Эта книга, содержащая несколько эссе авторов, связанных с московским Фондом "Общественное мнение", опирается на опросы и интервью, регулярно проводимые этим фондом. Особенность их понимания гражданского общества заключается в том, что они определяют его как социальный конструкт, построенный теми энтузиастами, которые продвигают его и отождествляют себя с ним. Ограниченное влияние гражданских инициатив объясняется со ссылкой на два фактора, связанных с контекстом работы НПО: во-первых, их жизнь представляется отделенной как от государства, так и от экономической и социальной сфер общественной системы; во-вторых, довольно низок и уровень восприятия понятия гражданского общества в России. Гражданское общество является, таким образом, нишей, которую занимают люди, разделяющие демократические ценности, индивиды, склонные к самоорганизации и социальной активности. Особо останавливаясь на теме (само)навязанного отделения гражданского общества от государства, авторы сохраняют оптимизм по поводу будущих изменений в эпоху Путина - особенно в свете непосредственно предстоявшего в момент публикации книги Гражданского форума. Они полагают, что история антагонизма между государством и гражданами в постсоветских условиях не закончилась, а продолжается в новой форме: осуществляется переход от "института насилия" к "институту игнорирования", вытесняющего гражданское общество с общественной сцены. Тем не менее, они представляют себе возможности обоюдовыгодного сотрудничества, считая, что государство должно сделать первый шаг, но в то же время подчеркивая и важность реакции гражданского общества на такого рода правительственные инициативы. Несмотря ни на что, гражданское общество в России, по его собственным стандартам, не стало историей одних лишь неудач. В настоящее время остается неясным, действительно ли российские НПО прокладывают новые каналы гражданского участия, насколько эффективной является зарубежная помощь и как именно деятельность правительства в будущем будет замедлять развитие третьего сектора и еще сильнее затруднять оказание помощи западными организациями. Тем не менее гражданская инициатива еще не полностью искоренена, а некоторые виды деятельности, возможно, станут теперь осуществляться еще более решительно, особенно те, которые касаются наиболее насущных проблем российского общества. Переопределение целой среды не обязательно должно стать таким уж неприятным начинанием. Рассматривая на более обыденном и индивидуальном уровне проблему социального обеспечения, Мелисса Колдуэлл в своей работе "Не хлебом единым" предпринимает этнографическое исследование приоритета социальных связей в повседневной жизни обычных людей в современной России. На примере бесплатных столовых, учрежденных Московской христианской церковью, автор исследует гражданские акции и инициативы, подчеркивающие взаимодействие между новыми реалиями и устойчивыми чертами повседневной жизни. Колдуэлл описывает, как развиваются отношения между членами одного многонационального сообщества помощи голодающим: пожилыми москвичами, российскими работниками этой сферы помощи, африканскими, североамериканскими и европейскими волонтерами и донорами. Для всех них бесплатные столовые становятся местами социальной стабильности и убежищами, и автор показывает, что различные виды оказанной здесь социальной поддержки важнее, чем собственно материальные ресурсы. Таким образом, она использует подход, согласно которому голод и бедность в наименьшей степени определяются материальными факторами. Для нее реальной экономической валютой России являются социальные отношения и статус. Эта книга - значимый вклад в переосмысление теорий взаимоотношений между социальными и экономическими практиками. Этот подход созвучен двум другим изданиям: "Правозащитное движение в России: коллективный портрет" и "Воплощение Европейской конвенции по правам человека в России. Философские, юридические и эмпирические исследования"10. Первое из них представляет собой сборник эссе российских журналистов и правозащитников. Второе объединяет научные, политические и импрессионистские взгляды на российские и западные подходы к проблеме защиты прав человека и применения международных норм в этой области (правда, речь идет только о периоде до 2001 года). Особенно рассказы участников о реальности работы российских правозащитных организаций изобилуют примерами, опытом и ценными наблюдениями, которые могли бы лечь в основу новых стратегий. Во многих российских регионах, как и во многих других частях света, гражданское движение оказывается наиболее активным, независимым и успешным именно в области прав человека. Нет сомнения, что важно установить более тесные связи с международными сетями для повышения эффективности и предоставления возможности учиться друг у друга. Однако составляющие эти антологии тексты также показывают, что эта сфера гражданской деятельности включает в себя и широкий спектр "низовой" работы по оказанию правовой помощи и консультаций широким слоям населения - от заключенных, беженцев и бездомных до солдат и их родственников. Все еще наблюдается серьезный дефицит эмпирических исследований развития гражданского общества в России и внешних связей его составных частей. Многообещающим начинанием в этой области становится предпринимаемое сейчас центром "Панорама" изучение проблем развития гражданского общества в рамках проекта "Управляемая демократия". Далее, исследователям в области политических и социальных наук следовало бы начать проверку устоявшихся международных концепций в условиях России. Систематическое и детальное изучение могло бы помочь избежать слишком широких обобщений, а также выделить общие для разных культур закономерности социальных норм и поведения. Итак, можно сказать, что гражданское общество и его исследователи все еще ищут друг друга. Складывается впечатление, что активисты постоянно проблематизируют ситуацию, западные ученые мифологизируют ее, а их российские коллеги и вовсе заняты другими делами. 3. Черты гражданского общества в России Важной составляющей гражданского общества является уровень его экономического развития. Участие населения в росте экономики, создание, прежде всего, так называемого среднего класса - своего рода индикатор состояние гражданского общества. Например, в историческом плане именно третье сословие во Франции способствовало поражению абсолютизма и становлению республиканского строя. В России за годы реформ Горбачева и Ельцина не сформировался так называемый средний класс собственников. Наоборот происходил процесс стремительного социального расслоения (по уровню жизни, уровню доходов и др.) и поляризации населения, когда на одном полюсе сосредотачивалась основная его часть, находящаяся на грани или за чертой бедности, а на другом - немногочисленный слой сверхбогатых граждан. По данным академика Львова, в в конце 90-х годов 15 процентов россиян владели 92 процентам национального богатства, в то время как за чертой бедности находилась половина населения страны; только за 1999 год бедных в России стало вдвое больше, чем в 1997 году. В середине 90-х годов средняя зарплата в промышленности Российской Федерации была в 5-7 раз ниже пособия по безработице, выплачиваемого в западных странах. По классификации ООН, нельзя платить работнику менее 3 доллара в час, иначе последует неизбежное разрушение трудового потенциала национальной экономики. В России квалифицированный работник, обменивая свой труд на товары и услуги, цены которых близки к мировым либо превышают их, получает во много раз меньше: к началу 1997 года - в 3-4 раза, а после дефолта 1998 года (на конец года) в 15-20 раз (там же). Крайняя степень социального неравенства представляет угрозу национальной безопасности, прежде всего ее экономической части. Люмпенизация широких слоев населения в свою очередь служит основой для возникновения и роста маргинальных групп (к примеру, скинхеды, движение "Русское национальное единство" (РНЕ) и криминализация социальных отношений). Такие социально-экономические факторы не просто подрывают основы экономической безопасности России, но затрудняют реальное продвижение к целям гражданского общества. По коэффициенту Джини (индекс концентрации доходов), угроза экономической безопасности страны появляется при десятикратном превышении среднего размера доходов 10 процентов наиболее богатого населения над средними доходами 10 процентов наиболее бедного (децильный коэффициент) и при превышении 10-процентного рубежа доли бедных в общей численности населения. По официальной статистике, в 2003 году доходы 10 процентов самых богатых россиян превышали доходы самых бедных в 14 раз. Но в 2004 году ситуация еще ухудшилась, неравенство в доходах возросло до 15 раз. Таким образом, социальная поляризация имеет тенденцию к дальнейшему росту. Согласно той же статистике, в результате экономического роста, увеличения валового внутреннего продукта доходы населения в целом увеличились за 2003 год на 10 процентов. Согласно исследованиям ВЦИОМ, если в 1998 году более трети россиян (36 процентов) утверждали, что едва сводят концы с концами и денег не хватает даже на продукты, то в 2003 году таких стало вдвое меньше (17 процентов). За это же время сократилось с 46 до 39 процентов число тех, кто кроме как на еду больше ни на что тратить свои средства не могли. Но эти факты - усредненная статистика. В действительности за показателем роста среднего дохода стоит, прежде всего, увеличение доходов наиболее обеспеченных слоев. Фактически рост по этой категории составляет более 20 процентов. Расчеты показывают, что рост ВВП на один рубль дает прибавку в доходах этой, наиболее обеспеченной, части россиян в 3 рубля. Доходы малообеспеченных слоев вырастают всего на 15 копеек. Вывод, который делает академик РАН Наталья Римашевская, заключается в том, что задача удвоения ВВП никак не связана с задачей по преодолению бедности. Не решает этой задачи и монетизация льгот. Натуральные льготы, которые имели ветераны, не входили в оценочную стоимость потребительской корзины. Но после того как льготы станут иметь цену, их необходимо тоже включить в потребительскую корзину. В результате стоимость этой новой потребительской корзины значительно возрастет, автоматически возрастет и процент бедных, чьи доходы не дотягивают до прожиточного уровня. Кроме того, стоимость потребительской корзины соответствует величине прожиточного минимума (в Москве он составляет 3600 рублей, для остальной России - 2600 рублей), и не меняется уже четыре года, с 2000 года. По закону этот показатель должен корректироваться каждые четыре года, но правительство принимает решение продлить срок действия существующего прожиточного минимума, в готовящейся Министерством экономического развития и торговли программе социально-экономического развития страны на 2005-2008 годы не предполагается менять величину прожиточного уровня даже в 2005 году. Заявление заместителя МЭРТ Андрея Шаронова о том, что монетизация льгот только в 2005 году обеспечит снижение показателя российской бедности на один процент, свидетельствует, что он выполняет политическую установку11. Большим злом для российской экономики продолжает оставаться так называемая "теневая экономика", а также ее криминализация, что явно не вписывается в понятие цивилизованной рыночной экономики. Поэтому признание России страной с рыночной экономикой в 2002 году со стороны Соединенных Штатов и Совета Европы является скорее политическим жестом, нежели признанием реально существующего факта. Таким образом, особенности рыночной экономики, выразившейся в таком переделе собственности, когда основная часть работников отчуждена от средств производства, в отказе от защиты собственного производителя и опоры на развитие среднего и малого бизнеса, подрывают экономические основы движения к гражданскому обществу. Именно средний и малый бизнес в индустриально развитых странах (в США он составляет до 80 процентов) делает граждан реальными собственниками и превращает их в экономически суверенных и независимых субъектов, из которых и складывается гражданское общество. Что же считать в России средним классом? Признанная в мире методология отнесения людей к среднему классу, подчеркивается в редакционной статье газеты "Ведомости", включает три главных критерия12. Кроме имущественного положения (доходы, сбережения, имущество) выделяют социально-профессиональный статус (уровень образования, характер деятельности) и самоидентификацию (какому слою человек сам себя относит). Но в нашей стране подобный подход только запутывает ситуацию. Часть интеллектуальной культурной элиты СССР не приспособилась к новым условиям и находится в бедственном положении. И напротив, люди без высшего образования, но энергичные или просто способные быстро овладеть востребованными навыками добились успеха в новых условиях. С самоидентификацией дело обстоит еще сложнее. Более 50 процентов россиян (на конец 2002 года, согласно академическим исследованиям), в том числе безработные и пенсионеры, относят себя к среднему классу. В результате получился широкий разброс оценок, а главным критерием стал материальный - в силу запутанности проблемы, также потому, что заказчиком исследований был российский бизнес. Исследователи из Института философии РАН в конце 2002 года отнесли к среднему классу 14 процентов всех россиян. Журнал "Эксперт" в рамках исследования предпочтений среднего класса осенью 2002 года отнес к этой группе около 20 миллионов избирателей. А Всероссийский центр уровня жизни в исследовании летом 2004 года насчитал 13 миллионов представителей среднего класса, которые составляют 9 процентов населения страны (в Москве - 22 процента) (там же). Итак, резюмирует газета "Ведомости", российский средний класс играет все более значимую роль в торговых и промышленных компаниях, в сфере услуг, и как потребитель материальных услуг себя уже почти нашел. Но политическое влияние среднего класса непропорционально низко. Причина заключается, видимо, в недостатке осознания общности интересов. Поэтому политические предпочтения среднего класса разбросаны (на последних парламентских выборах 2003 года) от "Единой России" - 20,7 процента до КПРФ - 7 процентов. С другой стороны, наряду отчуждением основной массы работников от собственности в стране не преодолен кризис политической системы: нет полноценных политических партий (хотя есть движение в этом вопросе - количество членов партии, согласно принятому закону, увеличено до 50 тысяч человек), нет ясного разделения властей, контроля за властью со стороны общества, противоречивы отдельные положения Конституции, что вызывает многочисленные обращения в Конституционный суд. Все это, естественно, не способствует формированию правого государства и гражданского общества. Из этого вытекает, что пока невозможно в полной мере реализовать составные части правого государства - верховенства закона, равенство всех перед законом, взаимной ответственности власти и гражданина, опирающихся на закон. Конечно, при оценке положения нельзя сбрасывать со счетов и низкую политическую культуру населения и правовой нигилизм. Следовательно, движение российского общества к торжеству рыночной экономики, к гражданскому обществу и правовому государству - это взаимосвязанный и взаимодополняющий друг друга процесс и является основанием для понимания происходящего взаимодействия в треугольнике "личность - общество - государство". В условиях разобщенности российского общества, раскола элит, социального неравенства (коэфициент Джини) идея гражданского общества может стать спасительным якорем для России. Достаточно вспомнить, что приобщение к идее гражданского общества происходило в трудные времена: в период новгородского вече (к "идеям согласия" которого неоднократно обращался президент Путин), в период борьбы за единство страны во время польского ига, (идеи "спасения России" Минина и Пожарского), во время введения Лениным НЭПа как своего рода поворота к гражданскому обществу. Среди российских политических деятелей, политологов своеобразным водоразделом является вопрос о структуре гражданского общества, роли государства. Если вернуться к прошлому, то существует та же понятийная неопределенность, те же два подхода: гражданское общество представляет либо сугубо политизированное явление, либо, напротив, неполитизированное. Словом, получается видоизмененная Л-традиция и М-традиция. Тем не менее, без государства, которое должно защищать права граждан не только посредством силовых структур (мафия, терорризм), но и созданием правого поля для всех, в том числе и для представителей власти. Государство играет значительную роль и в достижении базисных ценностей гражданского общества - свободы и права, является составным элементом этого общества, работает в правовом поле для охраны указанных ценностей для всех членов общества. Это, казалось бы, бесспорное положение при практическом осуществлении сталкивается с борьбой противоположностей: кто должен стать ведущим и ведомым: государство или неформальные, негосударственные организации? В нынешней ситуации, когда происходит укрепление вертикали испольной власти, этот вопрос чрезвычайно политизирован, развитие гражданского общества происходит не на основе консенсуса, в прямом противоборстве власти и оппозиции. Так, правая оппозиция, объединенная в Комитете-2008, использует критику монетизации льгот (вполне рыночную меру) для увеличения политического капитала13. Президент Путин придает большое значение обратной связи между обществом и властью. Об этом говорят его многочисленные деловые поездки по стране, где происходит прямой разговор с населением, его телевизионные пресс-конференции, после которых обрабатывается весь массив вопросов и корректируется внутренняя и внешняя политика, В ежегодном (май 2004) послании Федеральному Собранию был поставлен вопрос о создании общественной палаты (ОП), которая должна обеспечить связь общества с властью и представлять собой высшую организацию гражданского общества. По мнению президента, общественная палата должна укрепить основы правого поля в обществе. В практическом плане одной из задач ОП - общественная экспертиза законопроектов. В российской законотворческой практике сложилась система юридической, экономической, отчасти социально-экономической экспертизы. Дополнение общественной экспертизы должно стать стимулом вовлечения общественности в создание гражданского общества, контроля, как полагают правозащитники, за властью. Леонид Шершнев, председатель Фонда национальной и международной безопасности, отметил, что необходимость формирования общественной палаты отражает потребность общества в позитивной государственной идеологии в борьбе с негативными явлениями, прежде всего с терроризмом, а отсутствие такой идеологии создает благоприятные условия для этих явлений. Его поддержал советник президента по делам Чечни Асламбек Аслаханов. По его мнению палата должна заниматься и реальными делами, например, организовывать помощь пострадавшим в ходе терактов. Представители исполнительной власти развивают заявление Путина от 13 сентября 2004 г. о том, что если мы хотим, чтобы общество откликнулось и приняло участие в борьбе с терроризмом, власть должна слышать мнение людей. Именно таким форумом должна стать общественная палата. Иной подход у правозащитников и оппозиции. Светлана Ганнушкина, председатель региональной общественной организации "Гражданское содействие", считает, что контроль над госструктурами необходим. Но создавать общественную палату - значит ограничивать возможности других организаций, которые уже давно существуют и в меру своих сил и допуска со стороны государства наблюдают, скажем, за правоохранительными органами. Не знаю, как подобная палата может контролировать спецслужбы, но милицию контролировать можно и нужно. На практике получается другое: когда общественная правозащитная организация, а то и прокуратура выявляют правонарушения, их (преступников) покрывают, и никакая общественная палата здесь не поможет. Скептическое отношение к идее ОП выразил и член политсовета "Союза правых сил" Борис Надеждин. Единственное, что я понял, заявляет он, президент решил создать своего рода представительство гражданского общества. Но во всех демократических странах таким представительством является парламент, Зачем, спрашивается, надо было сначала душить парламент, а потом создавать нечто искусственное, наподобие общественной палаты? Если по уму создавать общественную палату, то надо бы разослать приглашения всем зарегистрированным политическим партиям и (или) общественным организациям, и они решат, кого от себя делегировать. Еще более резко высказался независимый депутат Думы Владимир Рыжков. Он подчеркнул, что если Путине хочет создать видимость демократии, то ради бога. Демократии в стране нет, парламент умер. В этом контексте создавать общественную палату - значит расписаться в собственной несостоятельности14. Таков разброс позиций в вопросе создания общественной палаты, отражающий, во-первых, внутреннее противоречие понятия гражданского общества, а во-вторых, политический раскол общества, в котором идея гражданского мира и согласия не является способом поиска консенсуса в решении политических, экономических и социальных проблем. 28 сентября 2004 г. президент издал указ "О дополнительных мерах государственной поддержки правозащитного движения в Российской Федерации". Указ рекомендовал региональным властям оказывать помощь в материально-техническом обеспечении местным комиссиям по правам человека, учитывать их предложения при реформировании составов совещательных и консультативных органов. По сути дела, указ развивает идею общественной палаты уже на региональном уровне. В настоящее время прорабатывается другая идея - создание Общественного совета по содействию развитию институтов гражданского общества при президенте, что рассматривается, как новый этап в диалоге государства и правозащитников. Председатель комиссии по правам человека при президенте Элла Памфилова рассматривает президентский указ, как своего рода "защитную грамоту" против произвола региональных властей. "Этот указ, - отмечает она, - важен чисто политически - чтобы наши чиновники приняли сигнал президента, не делать из правозащитных организаций козлов отпущения"15. В то же время речь не идет о госфинансировании правозащитников, власти на местах будут предоставлять помещения, средств связи, по возможности - транспорт и небольшой штат сотрудников. Президентский указ был неоднозначно воспринят в среде правозащитников. Наряду с положительной оценкой появилась реакция ряда правозащитных организаций, которые, как заявляется, не лояльно относятся к власти. Подчеркивается, что в Думе как раз проходит процедуру второго чтения законопроект, который может перекрыть независимым правозащитным фондам доступ к иностранным грантам. Эти дотации из-за рубежа помогают им выживать, хотя и с большим трудом. Так, для обеспечения деятельности Союза комитетов солдатских матерей необходимо до 500 тысяч долларов в год, а получают правозащитницы меньше четверти этой суммы. Государство со своей стороны принимает меры для упорядочения предоставления грантов. В Государственной Думе проходят процедуру утверждения ряд правительственных поправок в Налоговый кодекс: гранты, выделяемые российскими и иностранными филантропами на защиту прав и свобод граждан, не будут более облагаться подоходным налогом. Одновременно государство намерено взять под жесткий контроль самих грантодателей: российские некоммерческие организации смогут помогать правозащитникам, только если будут включены в перечень, утверждаемый правительством. Международным фондам придется получать разрешение Комиссии по вопросам международной гуманитарной и технической помощи при правительстве РФ. "Такое подчинение грантодателей приведет к тому, что они просто уйдут. И опасности в законопроекте больше, чем пользы в указе", - считает Светлана Ганнушкина. По ее информации, указ пролежал несколько месяцев в президентской администрации, в результате из него выпало важное звено - "обязанность всех официальных структур поддерживать с правозащитными организациями тесные отношения и предоставлять им информацию" (там же). Использования идеи гражданского общества в политических целях однако не находит серьезной поддержки в обществе. Сокрушительное поражение правых сил на парламентских выборах и выборах президента, отсутствие представительства в Думе толкает либералов на внепарламентские формы борьбы, выходящие за рамки Конституции, хотя и проводимые якобы под флагом защиты конституционных основ. Главной целью потенциальной коалиции будет противостояние власти, которая ведет страну в пропасть, так определил задачи Гарри Каспаров. В качестве практических задач Комитет ставит достижение победы на выборах в Государственную думу в 2007 году и победы на президентских выборах в 2008 году. Первоначально единый избирательный список к думским выборам-2007 предлагалось формировать по результатам праймериз (первичного голосования), но потом от этой идеи отказались, поскольку она обошлась бы в 100 миллионов долларов. Было принято решение провести опрос избирателей не раньше осени 2006 года, и не позже весны 2007 года. Этот опрос, к которому Комитет-2008 намерен привлечь независимые от власти социологические службы, должен охватить порядка 100 тысяч избирателей и обойдется демкоалиции в несколько миллионов долларов. Однако эта идея натолкнулась на сопротивление некоторых членов Комитета, которые опасаются не попасть в первую тройку предвыборного списка объединенных демократов на выборах в Думу 2007 года. Попытки найти нового лидера, осуществить объединительный процесс "Яблока", "Союза правых сил", "Нашего выбора" постоянно срываются, теперь ставится срок достижения этой цели - весна 2005 года. Сопредседатель Комитета-2008, член федерального политсовета СПС Борис Немцов, опираясь на положительные для правых результаты выборов в ряд региональных законодательных органов, предлагает план создания новой партии демократов, или массового вступления всех демократов как физических лиц, в какую-нибудь малоизвестную партию, и затем эта партия участвует в выборах в общенациональный парламент. Но это план, выполняющий требования новых законодательных положений об участии в выборах только партий, завис в воздухе, поскольку по-прежнему не решаем вопрос об объединенном списке кандидатов. Представители нынешнего "Яблока", например, категорически против включения в этот список Анатолия Чубайса. Не встречает поддержки предложение Немцова сделать лидером либералов независимого депутата Владимира Рыжкова, выступающего под антипутинскими лозунгами защиты Конституции, против создания новой политической системы в России. Никто из лидеров упомянутых правых партий не хочет быть вторым или третьим16. Заключение В России начала XXI века гражданское общество по западному образцу отсутствует как по глубинным социальным причинам (длительное господство государства над обществом), так и по определению, поскольку у нас отсутствует возможность для самостоятельного существования институтов гражданского общества. Правда, необходимо еще определить, является ли гражданское общество универсальным для всех стран. Однако несомненно, что практически все российские институты гражданского общества, формально существующие, живут как благодаря сильному и подавляющему все вокруг себя государству, так и благодаря низкой общественной грамотности населения, зараженного иждивенческим вирусом. Общественные организации или выстраиваются в очередь работающих на государство, или в очередь действующих против него. Реальными же партнерами государства, способными полноценно работать вместе с ним на одну цель - благосостояние граждан, - наши общественные структуры так и не стали. Одна из причин в том, что у нас так и не сложилось высокоразвитое капиталистическое общество. Но у нас все-таки существует среда для зарождения полноценного гражданского общества. Что это за среда? На уровне персональном - в первую очередь это представители нового среднего класса (менеджеры, управленцы, высококвалифицированные специалисты, адаптировавшиеся к новой ситуации работники умственного труда), которые уже по своему положению в общественной структуре наиболее склонны к неполитической и некоммерческой активности. К представителям среднего класса примыкает определенное число новой экономической элиты и с другой стороны, снизу, - прежние представители ИТР, которые так и не смогли встроиться в новую жизнь, но еще не потеряли надежды сделать это, особенно в связи с последними политическими изменениями. На уровне проблем существует множество специальных направлений, для работы по которым требуется участие институтов гражданского общества. Это благотворительность, образование, новые технологии, средства массовой информации, культура, весь спектр "гуманитарных операций" и т.д. Показателен в этом отношении пример антитеррористической операции в Чечне, в ходе которой проблема работы негосударственных организаций стоит чрезвычайно остро. Если бы не только государственные, но и общественные организации могли на конкретных примерах подтвердить сущность действующего в республике режима террористов, если бы они смогли проводить работу среди мирного населения Чечни, то общественное мнение Запада было бы более лояльным к России. Наконец, что особенно важно, существует западная модель гражданского общества. Значительное число наших граждан уже могло лично сравнить стиль жизни на Западе и в России. Но они пока не смогли вникнуть в сам процесс достижения высокого уровня жизни. При этом есть и позитивный момент - наши граждане теперь знают, что можно жить лучше и что мы можем, с одной стороны, ориентироваться на западную модель, а с другой, используя все недостатки ее работы и ее исторического становления, сделать выбор в пользу гражданского общества с российской спецификой. В связи с этим кажется правильной постановка вопроса о развитии среды существования гражданского общества, о достижении полноценных гармоничных отношений его институтов с органами государственной власти. Только таким образом государство сможет не только освободиться от не свойственных ему функций, но и будет способным поддержать общественную инициативу, сделать ее многофункциональной, разноплановой, самодостаточной. Среда гражданского общества в России территориально фрагментирована. Эта среда есть только в десятке мегаполисов, а уже в большинстве областных центров (где 3-5 капиталистов, 50-100 лавочников и столько же интеллигентов на весь город) ее нет. Не говоря о том, что численно эта среда составляет максимум 10% от населения страны. Наша задача - создание условий для формирования среды гражданского общества в глубинке России. Существующие институты гражданского общества очень слабо ориентированы внутрь России. Они ориентируются на средний класс Запада, а соотечественники из "большой России" воспринимаются как рудименты "тяжелого настоящего". Плюс к этому - отсутствие серьезной политической активности. Как результат - непонятно, будет ли эта среда заниматься формированием условий для своего существования и развития в России (то есть адаптировать к себе "большую Россию", вкладывать в нее деньги, время и усилия, чтобы закрепиться в ней) или же при первых "заморозках" готова будет сняться с насеста и эмигрировать, как значительная часть интеллигенции в 20-е гг. Только когда общество будет бороться за себя не только с государством, но и с невежеством, неразвитостью инициативы, стремлением урвать побольше за счет других - только тогда гражданское общество сможет работать полноценно. Возрождение общества нужно начинать с повышения его культуры, а не с попыток откреститься от людей, которые не видят возможностей развития. Список литературы "Ведомости", 13 сентября 2004 года. "Газета", 22 октября 2004 года. "Литературная газета", 10-16 ноября 2004 года. "Независимая газета", 27 октября 2004 года. "Независимая газета", 29 сентября 2004 года. "Трибуна", 27 октября 2004 года. Howard M.M. The Weakness of Civil Society in Post-Communist Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. Kaufman M.T. Russia // Kaufman M.T. Soros. The Life and Times of a Messianic Billionaire. New York: Vintage Books, 2003. P. 222-234. Motyl A.J., Ruble B.A., Shevtsova L.F.(Eds.). Russias Engagement with the West: Transformation and Integration in the Twenty-First Century. Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 2004. Джин Л. Коэн, Эндрю Арато. Гражданское общество и политическая теория. Издательство "Весь мир", М. 2003, с. 7. Кравченко И.И. Концепция гражданского общества в философском развитии. "Полис", 1991, № 5, с. 129. Львов Д.С. Экономическая наука ищет своё лицо. // Эко. 2002. № 5, с.64. Неженцев М.В., Колесников С.П. Иностранные корпоративные, государственные, частные фонды и донорские организации. СПб.: Библиотека Фандрайзинга, 2001. С. 99-101. Поговорим о гражданском обществе. - М.: Фонд "Общественное мнение", 2001. Умланд А. Воплощение Европейской конвенции по правам человека в России. - М., 2004. Хлопин А. Гражданское общество в России: идеология, утопия, реальность // ProetContra. 2002. № 7(1). С. 120-144. 1 Хлопин А. Гражданское общество в России: идеология, утопия, реальность // ProetContra. 2002. № 7(1). С. 120-144. 2 Кравченко И.И. Концепция гражданского общества в философском развитии. "Полис", 1991, № 5, с. 129 3 Джин Л. Коэн, Эндрю Арато. Гражданское общество и политическая теория. Издательство "Весь мир", М. 2003, с. 7 4 Львов Д.С. Экономическая наука ищет своё лицо. // Эко. 2002. № 5, с.64 5 Howard M.M. The Weakness of Civil Society in Post-Communist Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 6 Motyl A.J., Ruble B.A., Shevtsova L.F.(Eds.). Russias Engagement with the West: Transformation and Integration in the Twenty-First Century. Armonk, N.Y.: M.E. Sharpe, 2004. 7 Kaufman M.T. Russia // Kaufman M.T. Soros. The Life and Times of a Messianic Billionaire. New York: Vintage Books, 2003. P. 222-234. 8 Неженцев М.В., Колесников С.П. Иностранные корпоративные, государственные, частные фонды и донорские организации. СПб.: Библиотека Фандрайзинга, 2001. С. 99-101. 9 Поговорим о гражданском обществе. М.: Фонд "Общественное мнение", 2001. 10 Умланд А. Воплощение Европейской конвенции по правам человека в России. - М., 2004. 11 "Трибуна", 27 октября 2004 года. 12 "Ведомости", 13 сентября 2004 года. 13 "Литературная газета", 10-16 ноября 2004 года. 14 "Газета", 22 октября 2004 года. 15 "Независимая газета", 29 сентября 2004 года. 16 "Независимая газета", 27 октября 2004 года. 1 2 Работа на этой странице представлена для Вашего ознакомления в текстовом (сокращенном) виде. Для того, чтобы получить полностью оформленную работу в формате Word, со всеми сносками, таблицами, рисунками, графиками, приложениями и т.д., достаточно просто её СКАЧАТЬ.  |
|
Банк готовых работ
Форма заказа
Скачать работу
экономические  Copyright © refbank.ru 2005-2024
Все права на представленные на сайте материалы принадлежат refbank.ru. Перепечатка, копирование материалов без разрешения администрации сайта запрещено. |
|