|
|
Светлые темные тона в поэзии ЦветаевойПЛАН ВВЕДЕНИЕ 1. СВЕТЛЫЕ ЦВЕТА ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ. 1.1. Светлые краски детства. 1.2. Светлые краски в юношеских стихах Цветаевой. 1.3. Светлые цветовые характеристики в изображении близких поэту людей. 2. ТЕМНЫЕ ТОНА В ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ. 2.1. Тёмное восприятие мира лирической героиней Марины Цветаевой. 2.2. Удары судьбы, окрасившие темными красками лирику Марины Цветаевой. ЗАКЛЮЧЕНИЕ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ ВВЕДЕНИЕ Ещё и теперь можно найти в самом центре Москвы, между Бульварным и Садовым кольцом, Трёхпрудный переулок - даже название не изменилось! Пойдите от площади Пушкина по Большой Бронной в сторону Никитских ворот - второй переулок направо будет Трёхпрудный. Он не выходит ни на одну большую улицу, затерялся среди других таких же переулочков. Зато от него рукой подать до памятника Пушкину, Тверского бульвара и Никитских, до Патриарших прудов... Но не ищите в Трёхпрудном старинного, шоколадного цвета особняка, стоявшего когда-то под номером восемь, - дома, где родилась Марина Цветаева, больше не существует. Нам осталось описание его, сделанное её старшей сестрой Валерией: "В доме одиннадцать комнат, за домом зелёный двор в тополях, флигель в семь комнат, каретный сарай, два погреба" сарай со стойлами, отдельная, через двор, кухня и просторная при ней комната, раньше называвшаяся "прачечная". На дворе, между нами и соседями, в глухом палисаднике под деревьями, был крытый колодец с деревянным насосом. От ворот, через двор, к дому и кухне как дощатые мостки. Летом двор зарастал густой травой, и жаль было видеть, как водовоз, въезжавший во двор со своей бочкой" приминал траву колёсами. Кроме тополей, акаций, во дворе росла и белая сирень возле флигеля и деревцо рябины у чёрного хода". В этом доме родилась и прожила почти двадцать лет до замужества Марина Цветаева. Его она "любила и воспела", по её собственному выражению. Он был самым родным из её своих мест на свете; дом в Трёхпрудном, Таруса , Коктебель... Красною кистью Рябина зажглась. Падали- листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. Дом в Трёхпрудном, яркий цвет рябины, растущей во дворе, навсегда станет для Цветаевой символом Родины, России. Она была с детства очень близорука. Марина не присматривалась к вещам и людям, а прислушивалась к ним. Воспринимала мир через звуки и крас- ки. Это стало её сущностью: минуя внешнее, она во всём искала внутреннего ритма и смысла. Для неё важны были не реальные детали мира, а его звуки и цвета" Это отразилось и в её творчестве. Цветовое восприятие мира в её стихах в чём-то сближает её с Владимиром Маяковским. Как и Маяковский, Цветаева воспринимает действительность с позиций художника. Багровый и белый отброшен и скомкан, В зелёный бросали горстями дукаты. А чёрным ладоням сбежавшихся окон Раздали горящие жёлтые карты. Эти строчки Владимира Маяковского показывают, как можно язык живописи перевести на язык поэзии. Но отличие Цветаевой от Маяковского в том, что в её поэзии цвет как изобразительное средство тесно связан со звуком. И, пожалуй, как ни у кого больше из поэтов, цветовые характеристики в её стихах напрямую связаны с её биографией. 1.СВЕТЛЫЕ ЦВЕТА ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ. Кто создан из камня, кто создан из глины, - А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело - измена, мне имя - Марина, Я - бренная пена морская. Кто создан из глины, кто создан из плоти- Тем гроб и надгробные плиты. - В купели морской крещена" и в полёте Своём - непрестанно разбита! Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети Пробьётся моё своеволье. Меня - видишь кудри беспутные эти? - Земною не сделаешь солью. Дробясь о гранитные ваши колена, Я с каждой волной - воскресаю! Да здравствует пена - весёлая пена - Высокая пена морская! Это одно из caмых известных стихотворений Марины Цветаевой. И одно из самых для неё характерных. Цвет здесь упоминается только один - сереб-ряный. Выражен он не прилагательными, а глаголами "серебрюсь" и "сверкаю". Но нас не оставляет ощущение, что в этом стихотворении главной цветовой характеристикой является голубой цвет. Самого прилагательного "голубой", обозначающего этот цвет, в стихотворении нет. Мы воспринимаем этот цвет через упоминание в стихотворении " купели морской ", " весёлой пены ", " высокой пены морокой ". Это очень характерно для стихов Цветаевой. Цвет не назван, но он в стихотворении присутствует" В данной работе мы попытаемся показать, как изобразительные средства языка создают цветовые характеристики в стихотворениях Марины Цветаевой, соседствуя со звуками напрямую завися от настроения поэтессы в определённый период её жизни. 1.1. Светлые краски детства. Вспоминая об одной поездке детских лет, Марина Цветаева писала: "Сначала старые дома, потом счастливые дома, глядящие в поля. Счастливые поля". Она родилась 26 сентября 1882 года в семье Ивана Владимировича Цветаева, профессора Московского университета, директора Румянцевского музея и основателя московского музея изящных искусств, и Марии Александровны Мейн. Мария Александровна после рождения Марины прожила недолго. Но то, что, она успела дать своим дочерям, старшей Марине и младшей Анастасии, трудно переоценить. Марина предназначалась в пианистки, она обладала незаурядными музыкальнами способностями. У неё был абсолютный слух, большая, легко растяжимая рука и ...добросовестность. Не чувствуя любви к музыкальным занятиям, она никогда не пыталась от них увильнуть или сократить положенное ей матерью время за роялем. Позже Цветаева писала, что собственные "экзерсисы" не доставляли ей радости и удовольствия, потому что она рано научилась любить музыку в прекрасном исполнении матери. Однако, она делала больше успехи ^ признавалась, что, проживи мать дольше, стала бы пианисткой, Мария Александровна стала заниматься с нею с четырёх лет, тогда же Марина научилась читать, тогда не принялась рифмовать всё со всем - кто из детей не рифмует? - о чём мать записала в дневнике провидчески: "Моя четырёхлетняя Маруся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы". Может быть, будет - поэт? Детство катилось стремительно и оставило по себе воспоминание счастья. Зимой - Москва. Из рук моих - нерукотворный град Прими, мой странный, мой прекрасный брат. По церковке - все сорок сороков И реющих над ними голубков; И Спасские - с цветами - ворота, Где шапка православного снята. В этих строчках о Москве не назван ни один цвет. Но читатель видит и ясный солнечный день, и голубое небо /" реющих над ними голубков" /, и золотые купола церквей / " По церковке - все сорок сороков" /. Родной дом, где знаешь каждый закоулочек, различаешь скрип каждой двери и любой ступеньки, ведущей на "детский" верх. И всё же он полон таинственности, он меняется в разное время суток, в нём можно мечтать и делать открытия без конца. Знакомые ежедневные, прогулки: на Тверской бульвар к памятнику Пушкину или на Патриаршие пруды. Марина предпочитает Тверской, потому что, еще не зная о поэте, она уже любит памятник Пушкину, "Пушкин - тога, Пушкин - схима, Пушкин - мера, Пушкин - грань... Пушкин, Пушкин, Пушкин - имя Благородное - как брань. В этом четверостишии не упоминается ни один цвет. Но оно по своей стилистике, по ритму построено так, что мы видим нечто бронзовое, величественное и в то же время светлое и чистое. Иногда поездки с матерью в магазины, покупка книжек, картинок, тетрадей для рисования, красок, карандашей... Изредка - театры. Сквозь окна - крики разносчиков, точильщиков, старьёвщиков. Ни с чем не сравнимые, хватающие за сердце звуки шарманки... Жар и треск печей. И - праздники. Особенно Рождество, с ожиданием подарков, с ёлкой, которую до срока прячут от детей, а потом она является - ярко наряженная, с зажжёнными свечами, со сладостями - каждый раз как будто неожиданно... Уют и тепло родного дома - такого у Цветаевой больше не было Летой - полудеревенская Таруса. Сто тридцать - сто сорок километров от Москвы, Калужская губерния, маленький городок над чистой, спокойной и рыбной Окой, центр России. Типично - русский город: просторные солидные дома, массивный Успенский собор на базарной площади, сразу за переездом через Оку, городской сад вдоль берега, Зое к ре ее некая церковь на горе, высоко над городом. Богатые лавки и магазины, спокойно-неторопливый уклад провинциальной жизни... Типично-русский пейзаж: одинокая берёза или несколько сосен посреди поля... "Лесов здешних нe исходишь", - писал Иван Владимирович. Он, а вслед за ним и Марина, были неутомимыми ходоками. Тропинки, ручейки, речушки -всё, бегущее с холма, на холм, уводящее вдаль, приносящее умиротворение. Подумаешь - Таруса - и сразу вспомнятся цветаевские строки: Сини подмосковные холмы, В воздухе чуть тёплом - пыль и дёготь. Сплю весь день, весь день смеюсь, - должно быть, Выздоравливаю от зимы... В этом четверостишии назван конкретный цвет - синий / "Сини подмосковные холмы" /. Цветаева воспринимает русский пейзаж именно через синий цвет. И в этом она не одинока. Достаточно вспомнить замечательные слова о России Сергея Есенина: " Россия... Какое хорошее слово... И роса, и сила, и синее что-то". Даже летом в деревне Мария Александровна продолжала заниматься с Мариной музыкой. В своей прозаической работе " Мать и музыка " Цветаева вспоминает о том, какие небывалые ассоциации вызывали у неё названия нот, нотные знаки и ненавистный метроном. Как поразительно окрашивает она звуки и слышит - олова; как естественно нотные знаки оживают у неё в разноцветных воробушков, каждый со своей ветки спрыгивающих на клавиши; рояль мнится серым гиппопотамом, а метроном - чёрным гробом, в котором живёт сама " бессмертная/уже мёртвая/ Смерть". Звуки и краски стали для ней сливаться в слова. Каждый звук и цвет таил в себе целый мир, И вызываемое в поэтическом воображении ребёнка слово этот мир называло. Детские фантазии оказались первыми поэтическими созданиями Цветаевой. Так в маленькой Мусе, как называла её мама, рождался поэт. Не рождался, а пробуждался, пробивался сквозь детские заботы и шалости, сквозь игры и занятия музыкой и рисованием. Ибо Цветаева знала - и это в младенчестве внушила ей мать - что любой талант, в том числе и поэтический дар -прирожденное, заранее заданное, никакой собственной заслуги в нём нет. "Так это у меня навсегда и осталось, что я - не при чём, что слух и умение рисовать - от Бога. Это меня охранило и от самомнения, и от самосомнения, от всякого, в искусстве, самолюбия..." Мать не понимала и не одобряла детские стихи Марины. Можно найти оправдание Марии Александровне. Она мечтала о дочери-пианистке и видела, что играет и рисует Марина хорошо, а стихи пишет плохо. Вероятно ей не приходило в голову, что поэтических моцартов история литературы не знает и что нельзя сравнивать стихи Марины с Пушкиным или Гете. Неуклюжие детские вирши казались ей нелепыми рядом с той великой поэзией, которой она жила. Марина начала сочинять рано. Первая стихотворная тетрадь, о которой она вспоминает, была закончена до школы, лет в семь. Она, как и остальные детские стихи Цветаевой, не сохранилась. К сожалению - ибо они могли приоткрыть тайну воплощения Поэта, дать возможность прикоснуться к самим истокам творчества. И ещё потому, что они явились выражением одной стороны поэтической страсти Марины Цветаевой: упоение чужими стихами и сочинение собственных вместе составляют одержимость поэзией. Нам остались разрозненные отрывки, которые цитирует взрослая Цветаева. Это неумелые подражательные стихи с отзвуками всего, что Марина уже прочла. Не писать она не могла. Рассказывая в " Истории одинокого посвящения " о своей первой тетрадке, Цветаева приводит четверостишие, которым она завершалась: Конец моим милым сочиненьям, Едва ли снова их начну. Я буду помнить их с забвеньем, Я их люблю. Вслед за стихами идёт диалог с воображаемым собеседником: " - Вы никогда не писали плохих стихов?" " - Нет, писала, только - все мои плохие стихи написаны в дошкольном возрасте. Плохие стихи - ведь это корь. Лучше отболеть в младенчестве." И Марина болела стихами, и огорчала ими мать, не понимавшую ещё, что её ребёнок "обречён" быть поэтом. 1.2. Светлые краски в юношеских стихах Цветаевой. В юношеских стихах Цветаевой преобладают светлые тона: белый, розовый, золотистый. Они не всегда названы прилагательными, а передаются через названия ягод, через луч солнца, через смех. Например, это отчётливо видно в стихотворении " Идёшь, на меня похожий... ", написанное в 1913 году в Коктебеле. Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала - тоже! Прохожий, остановись! Прочти - слепоты куриной И маков набрав букет, Что звали меня Мариной И сколько мне было лет. Не думай, что здесь - могила, Что я появлюсь, грозя... Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя! И кровь приливала к коже, И кудри мои вились... Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись! Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед, Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет. Но только не стой yгpюмо, Главу опустив на грудь. Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь. Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли... И пусть тебя не смущает Мой голос из-под земли. Интересна передача светлого цветового мироощущения в стихотворении "Моим стихам, написанным так рано..." через "фонтанные брызги", "дра-гоценные вина", "святилище", где сон и фимиам". Стихи о детстве из " Вечернего альбома" и " Волшебного фонаря" наполнены умилённостью собой и окружающими, "любовными пустяками жизни" (слова Николая Гумилёва о первой книге Цветаевой). Тон этих стихотворений - розовый, как, кстати основной тон первых сборников её стихов, Это отмечает Виктория Швейцер в своей работе " Быт и бытие Марины Цветаевой". 1.3. Светлые цветовые характеристики в изображении близких поэту людей. Преобладают светлые оттенки цветов и. в стихотворениях, посвящённых тем, кто был близок Марине Цветаевой. Её сестра Анастасия вспоминает: "В комнате матери висел портрет бабушки, красавицы-польки Марии Лукиничны Бернацкой, умершей очень рано - в двадцать семь лет. Увеличенная фотография - тёмноокое, с тяжёлыми веками, печальное лицо с точно кистью проведёнными бровями, правильными, милыми чертами, добрым, горечью тронутым ртом". В стихотворении Цветаевой " Бабушке " есть прилагательные, обозначающие цвет: "чёрное платье", "тёмный взгляд", но не они создают цветовое восприятие стихотворения. Оно наполнено светлыми красками, хотя светлые цвета в стихотворении прямо не названы. Но само словосочетание "юная бабушка" уже воспринимается читателем как понятие чего-то светлого, гордого, возвышенного. Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы... Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы? Руки, которые в залах дворца Вальсы Шопена играли... По сторонам ледяного лица Локоны, в виде спирали. Темный, прямой и взыскательный взгляд Взгляд, к обороне готовый. Юные женщины так не глядят. Юная бабушка, кто вы? Сколько возможностей вы унесли, И невозможностей - сколько? В ненасытимую прорву земли, Двадцатилетняя полька! День был невинен, и ветер был свеж. Темные звезды погасли. Бабушка!-Этот жестокий мятеж В сердце моем - не от вас ли?.. Марина Цветаева принадлежала к людям той эпохи, которая была необычна сама. по себе и делала необычными всех живущих в ней. Поэтесса была хорошо знакома с Валерием Брюсовым, Максимом Горьким, Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Анной Ахматовой и другими талантливейшими людьми конца 19 - начала 20 века. Им она посвящала свои стихи, являвшиеся выражением её чувств и мыслей. Особенной любовью проникнуты строки, посвящённые её поэтическому кумиру - Александру Блоку. Сколько здесь светлых красок! Хотя прилагательных опять не так уж и много: "серебряный, ключевой, ледяной, голубой". Но как великолепно звучит и создаёт ощущение яркого белого цвета такая строчка: "Имя твоё - поцелуй в глаза..." или: "Имя твоё - льдинка на языке...". Имя твое - птица в руке, Имя твое - льдинка на языке. Одно-единственное движенье губ. Имя твое - пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту. Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Имя твое,- ах, нельзя! - Имя твое - поцелуй в глаза, В нежную стужу недвижных век. Имя твое - поцелуй в снег. Ключевой, ледяной, голубой глоток. С именем твоим - сон глубок. Целый цикл стихов Цветаевой был посвящён Анне Ахматовой. В стихотворении, посвящённом сыну Ахматовой Льву, очень много светлых цветов, выраженных и прилагательными: "рыжий львёныш", "глазами зелёными", и иными выразительными средствами русского языка: "голова тюльпана", "маленькому царю", "царский сын", но есть и тёмные цвета. Просто удивляешься, как она могла в 1916 году предсказать в конце своего стихотворения его будущую судьбу. Имя ребенка - Лев, Матери - Анна. В имени его - гнев, В материнском - тишь. Волосом он рыж, Голова тюльпана! - Что ж, осанна Маленькому царю. Дай ему бог - вздох И улыбку матери, Взгляд - искателя Жемчугов. Бог, внимательней За ним присматривай: Царский сын - гадательней Остальных сынов. Рыжий львеныш С глазами зелеными, Страшное наследье тебе нести! Северный Океан и Южный И нить жемчужных Черных четок - в твоей горсти. В 1906 году поэтесса знакомится в Крыму с Сергеем Эфроном, ставшим впоследствии её мужем. Именно ему, любимому мужу, другу, будут посвящены её лучшие стихи. В стихотворении нет ни одного прилагательного, обозначающего цвет. Но сколько светлых красок! Какие прекрасные образы: "Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге", "Мучительно великолепны брови", "Он тонок первой тонкостью ветвей". Я с вызовом ношу его кольцо! Да, в Вечности - жена, не на бумаге! - Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза - прекрасно-бесполезны! - Под крыльями раскинутых бровей - Две бездны. В его лице я рыцарству верна. Всем вам, кто жил и умирал без страху! - Такие - в роковые времена - Слагают стансы - и идут на плаху. Но, наверное, самым любимым человеком в жизни Марины Цветаевой был её сын Мур. Она относилась к нему так, что Мур рос в ощущении, что он - центр мироздания. Доходило до почти анекдотических вещей. Например, Летом 1926 года Цветаева рассказывала Пастернаку о первых шагах Мура: "Мур ходит, но оцени! Только по пляжу, кругами, как светило". Ничего особенного, "светило" звучит шуткой. Но люди, проводившие лето рядом с Цветаевой, вспоминают, как она всерьёз негодовала, если кто-нибудь на пляже просил её сыны отойти и не загораживать ему солнце. "Я сказала : " Мур, отойди, ты мне заслоняешь солнце", - рассказывает Вера Трайл, - И раздался голос Марины, глубоко возмущённый, никак не в шутку: Как можно оказать это такому солнечному созданию?.." Он стал её светилом, и она хотела, чтобы и окружающие воспринимали его так же. В одном из лучших стихотворений цикла " Стихи к сыну " не назван ни один цвет. Но мы отчётливо видим ту "синь" Руси, о которой писали Есенин и Цветаева в ранних своих стихах. И это несмотря на то, что стихотворение написано в 1932 году в эмиграции, когда цветовое восприятие мира у Цветаевой уже было окрашено чёрными красками. 2. ТЕМНЫЕ ТОНА В ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ Начиная, со сборника " Версты " в поэзии Марины Цветаевой появляются и становятся основными темные цвета: серый, сизый, тёмный, чёрный, иссиня-чёрный и исчёрна-синий, сгущающиеся до черноты угля ; глаза - "два обугленных прошлолетних круга!" и ночи "как ночь её повойник!". Нагнетание темноты подчеркивает ощущение тревоги, которым окрашена книга. Темнота, из которой трудно выбраться, взаимодействует со стремительным темпом, в котором написаны "Вёрсты". Как будто налетевший вихрь подхватил героиню и читателя, закрутил, понёс от страницы к странице, и на каждой, как за незнакомым поворотом, ждет неожиданное. Здесь главенствуют ветер и птицы - никогда в русской поэзии не собиралось одновременно столько самых разнообразных птиц. Привычному светлому соловью из юношеских стихов Цветаевой противостоят вороны, лебеди, горлицы, орлы, - все вплоть до совы и перепела. "Все жаворонки нынче вороны!", - вот основной смысл этих стихов. Всеми выразительными средствами языка достигается, чёрный цвет. 2.1. Тёмное восприятие мира лирической героиней Марины Цветаевой. Черная как зрачок, как зрачок сосущая Свет - люблю тебя, зоркая ночь. Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь Песен, в чьей длани узда четырех ветров. В ее словах, в повторении ч-р-з-о-щ в первом двустишии и о-о-о-сп-пр-пе-е-ч-тр во втором слышатся шепоты ночи и шорох переворачиваемых осторожной рукой больших страниц... Недаром Волошин утверждал, что в Марине сосуществуют по крайней мере десять поэтов, что она вредит себе избытком. И почти всерьез предлагал ей печатать стихи от имени разных поэтов. "- Макс! А мне что останется? - Тебе? Все, Марина. Все, чем ты еще будешь!". И правда, ей предстояло еще много разных путей и открытий. Но основное уже найдено в "Верстах". Поэзия, Россия, Любовь. Россия не только в подробностях пейзажа и настроений, но и в смятении духа, которое прекрасно изображает Цветаева. Темнота, растекающаяся по книге, не исключительно вовне: (сумерки, ночь, грозовое небо), но еще сильнее внутри, в ощущении отступничества, неправедности, греховности. Качание между упоением всем этим и внезапным желанием вырваться к свету характерно для лирической героини "Верст". Два стихотворения посвящены Благовещенью - любимому празднику Цветаевой, когда по обычаю выпускают на волю птиц из клеток. Цветаева всегда была довольно далека от обычной церковности, но праздничную службу в Благовещенском соборе она описывает с радостью и душевным подъемом. Описание завершается молитвой, давая понять, что вопреки всему она еще не разучилась молиться. Героиня просит Богородицу уберечь дочь от соблазнов, в которые впала сама. Черной бессонницей Сияют лики святых, В черном куполе Оконницы ледяные. Золотым кустом, Родословным древом Никнет паникадило. - Благословен плод чрева Твоего, Дева Милая! Пошла странствовать По рукам - свеча. Пошло странствовать По устам слово: Богородице. Светла, горяча Зажжена свеча. К Солнцу-Матери, Затерянная в тени, Воззываю и я, радуясь: Матерь - матери Сохрани Дочку голубоглазую! В светлой мудрости Просвети, направь По утерянному пути - Блага... Это уже и за себя молитва, о собственном утерянном пути жалоба. Значит "беззаконница" не вовсе потеряла надежду, значит, "окаянные места" не все вытеснили из ее души... Дай здоровья ей, К изголовью ей Отлетевшего от меня Приставь - Ангела. От словесной храни - пышности. Чтоб не вышла как я - хищницей, Чернокнижницей. Дочь - одна из немногих светлых тем в "Верстах". И - тема Поэзии, навсегда оставшаяся важнейшей для Цветаевой. 2.2. Удары судьбы, окрасившие темными красками лирику Марины Цветаевой. Удары судьбы не прошли бесследно для творчества Цветаевой. Вобрав новый жизненный опыт, ее стихи резко изменились. Птицы райские поют, В рай войти нам не дают... поставила она эпиграфом к стихам шестнадцатого года, а в письме пояснила: "лютые птицы!" Рай - если представлять его царством покоя и света - навсегда закрылся для цветаевской поэзии. Отныне ею владеет дух беспокойства, тревоги, вечных поисков. Это не было рациональным процессом. Вряд ли поэт может решить: с первого января буду писать совершенно по-иному. Но когда мы смотрим подряд "Юношеские стихи" и "Версты. Выпуск 1", впечатление скачка поразительно. Между тем, хронологически первый из этих сборников кончается 31 декабря 1915, а второй начинается в январе 1916 года. Прежде всего изменилось самоощущение и восприятие мира лирической героиней Цветаевой. От золотисто-розовой девушки в обдуманно-немодных платьях, с удовольствием разглядывающей себя в зеркалах, от задумчивых прогулок в липовых аллеях не осталось и следа. Она вырвалась на простор неизведанных дорог, навстречу ветру, ночным кострам, случайным встречам и мгновенной страсти. Сменился пейзаж и интерьер ее стихов, они больше никогда не вернутся в гостиную. "Душа спартанского ребенка" тоже отошла в далекое прошлое. Лирическая героиня Цветаевой ощущает себя свободной от условностей и обязательств прежней жизни, преступает границы общепринятого: веры, семьи, привычного быта. Нечто тайное и недозволенное открылось ей и увлекло. Сборник "Юношеские стихи" был подготовлен к печати зимой 1919-20, но по не зависящим от Цветаевой обстоятельствам не был опубликован. Отдельные стихи из него появлялись в периодике в разное время; полностью "Юношеские стихи" были напечатаны на Западе в 1976 г. Под названием "Версты" Цветаева выпустила две книги стихов. В одной были собраны стихи 1916 года, она была издана в Москве в 1922 году и на титульном листе помечена - Выпуск 1. В литературе о Цветаевой она упоминается как "Версты" I. Во вторые "Версты" вошла часть стихов, написанных в 1917-20 г. г. Этот сборник издан в Москве в 1921 году. Кошкой выкралась на крыльцо, Ветру выставила лицо. Ветры веяли, птицы реяли... Так начинает Цветаева свой сборник, взрослый этап своей лирики. Впереди у нес разные пути, поэзия ее будет меняться, проходя новые этапы, но такого значительного и на первый взгляд неожиданного перелома больше не будет. Если в тринадцатом году, обращаясь к сестре, Цветаева смела утверждать: Мы одни на рынке мира Без греха... то теперь она сознает свою греховность - и не чурается ее. Она не эпатирует читателя, как молодой Маяковский, не исповедуется, как Ахматова, не отстраняется, как Мандельштам, - Цветаева распахивает свою душу, вовлекая в сопереживание, но часто вызывая и оттолкновение. Наиболее близок ее прежней героине образ "искательницы приключений", все другие ее облики не имеют ничего общего с прежними. Вот она бродяга - "кабацкая царица": Нагулявшись, наплясавшись на шальном пиру, Покачались бы мы, братец, на ночном ветру... Или "каторжная княгиня": Кто на ветру - убогий? Всяк на большой дороге - Переодетый князь! Так по земной пустыне. Кинув земную пажить И сторонясь жилья, Нищенствуют и княжат - Каторжные княгини, Каторжные князья... Или - богоотступница: чернокнижница, колдунья, ворожея... Безверие, в котором Цветаева признавалась В. Розанову, но которое прежде обходило стороной ее стихи, теперь звучит в них открыто: Уж знают все, каким Молюсь угодникам Да по зелененьким, Да по часовенкам... Тема отступничества, "разлуки" с Богом то и дело слышится в "Верстах"1: Воровская у ночи пасть: Стыд поглотит и с Богом тебя разлучит. А зато научит Петь и, в глаза улыбаясь, красть... Признаваясь, что она учится "петь" на этих новых для себя дорогах, Цветаева понимает, какой необычный путь выбрала ее поэзия, и осознает, что это безвозвратно: Только в сказке - блудный Сын возвращается в отчий дом. Она ищет спутников на этом пути. Разлуки и встречи - больше разлуки, нежели встречи - поиски спутников, Спутника, родной души стали "идеей фикс" и жизни, и поэзии Цветаевой. Сейчас попутчики ее, естественно, изменились. Строки вроде "О, где Вы, где Вы, нежный граф?" даже в ироническом контексте в этой книге показались бы нелепыми. Она теперь окружена искателями приключений, бродягами, ворами - людом больших дорог. Героиня Цветаевой пытается найти себя среди отверженных и отвергающих. Ее тянет к ним, она ощущает свою с ними близость. Впервые ей нужны не семья и друзья, не самые близкие, а просто люди. И даже если это всего лишь условно-романтический прием, он значителен для творческого развития Цветаевой. Много ростков прорастет в ее поэзии из этой строки: Руки даны мне - протягивать каждому обе... Каждому, в ком хоть померещится ей что-нибудь родственное, созвучное ее душе. Сегодня это "сообщники" и "сопреступники". Темным ореолом окутывает грех героиню "Верст" 1. Она несет его с вызовом: Иду по улице - Народ сторонится. Как от разбойницы, Как от покойницы. Конечно, не нужно воспринимать это буквально. Цветаева не пошла бродяжничать по дорогам, переходя из кабака в трактир. Она не покинула любимую квартиру в Борисоглебском переулке и продолжала, как умела, быть хозяйкой своего дома, женой своего мужа и матерью своей дочери. В ее стихах открываются не подробности ее быта, а Бытие ее души, порвавшей с привычной обыденностью. Впрочем, до нашего времени дошли глухие рассказы о том, что душа Цветаевой не была чужда зла, что она была способна "совершать зло просто так", украсть, распорядиться по-своему тем, что дорого другому...". Понятно, что о подробностях современники предпочитали умалчивать. Интересно сопоставить стихи "Бабушке" из "Юношеских стихов" и "Говорила мне бабка лютая..." из "Верст" "Бабушке": Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы... Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы? Руки, которые в залах дворца Вальсы Шопена играли... По сторонам ледяного лица - Локоны в виде спирали. День был невинен, и ветер был свеж. Темные звезды погасли. - Бабушка! Этот жестокий мятеж В сердце моем - не от Вас ли?.. И - другое: Говорила мне бабка лютая, Коромыслом от злости гнутая: Не дремить тебе в люльке дитятка, Не белить тебе пряжи вытканной, - Царевать тебе - под заборами! Целовать тебе, внучка - ворона! Как ударит соборный колокол, Сволокут меня черти волоком. Я за чаркой, с тобою роспитой, Говорила, скажу и Господу, - Что любила тебя, мальчоночка, Пуще славы и пуще солнышка. Оба стихотворения чрезвычайно характерны для времени, когда они написаны (сентябрь 1914, апрель 1916) и для сборников, в которые включены. Ни одной из своих бабушек Цветаева не знала. Первое стихотворение связано с портретом, висевшим в доме в Трехпрудном, изображавшим реальное лицо - польскую бабушку Марины. Цветаева любила упоминать ее, создав образ пленительной романтичной юной польки, связывая "бабушку" и с Мариной Мнишек, и с собственным характером и судьбой. Элементы точного описания портрета слились в стихах с воображаемыми подробностями, конечно, возвышенно-романтическими. "Бабки лютой" из второго стихотворения вообще не существовало хотя бы потому, что "цветаевская" бабушка Марины умерла довольно молодой, не успев состариться и согнуться. Это образ вымышленный. В стихотворении 1920 г. "У первой бабки - четыре сына..." Цветаева с уважением и любовью пишет о своей "чернорабочей" бабушке - сельской попадье, матери Ивана Владимировича. Зачем же понадобилось поэту выдумать себе еще одну, несуществовавшую бабку? Она нужна для внучки, лирического "я" автора, которому ни одна из ее действительных бабушек больше не соответствует. В том новом мире, где теперь обитает героиня Цветаевой, нечего делать ни романтичной польке с вальсами Шопена, ни матери семинаристов с ее заботами. Злая бабка - почти колдунья - как нельзя лучше подходит этой непутевой, забывшей Бога и стыд внучке. Ее воркотня, предрекающая всяческие напасти, написана в стилистическом ключе народных заплачек -формы, прижившейся в поэзии Цветаевой. Обе они - и бабка и внучка - из мира людей безбожных, бесшабашных, беззаконных. Вместо романтического "жестокого мятежа" в этом мире - "позор пополам со смутою". ЗАКЛЮЧЕНИЕ Простая женщина А.И.Бродельщикова, хозяйка дома, где повесилась Цветаева, нисколько не осуждая ее поступок, считала, что она поторопилась: "Могла бы она еще продержаться, - говорила она мне. - Успела бы, когда бы все съели..." Почти те же слова сказал мне И.Г.Эренбург: "Если бы она продержалась еще полгода, ее дела устроились бы..." Б.Л.Пастернак через полгода после смерти Цветаевой сетовал: "Если бы она продержалась только месяц, подъехали бы я и Константин Александрович (Федин) и обеспечили бы ей то же существованье, которым пользовались сами. Она бы с грехом пополам работала, как мы, участвовала бы в учрежденных нами литературных собраньях и жила в Чистополе"634. Это вполне вероятно. Но Цветаева больше не хотела переводить или работать судомойкой, не хотела участвовать в литературных собраниях. Ей незачем, не за кого и не для кого было "держаться". Единственное, что привязывало ее к жизни, была любовь к сыну, все остальное - выталкивало. Только Мур мог удержать ее, он должен бьет внушить ей, что ему необходимо ее присутствие, именно присутствие, а не ее заработок или прописка. Он этого не сделал. Теперь она знала - пора! Пора снимать янтарь, Пора менять словарь, Пора гасить фонарь Наддверный... Эти бесконечно грустные стихи были написаны еще в феврале. Так много и долго думая о самоубийстве, Цветаева боялась его, оно казалось ей уродливым и пугающим. "Я не хочу - умереть, я хочу не быть", - записала она за год до смерти. Она предпочла бы исчезнуть каким-нибудь иным образом, но лишь в стихах возможно Распасться, не оставив праха На урну... СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Aнaстaсия Цветаева. Воспоминания. Изд. третье, дополненное. М., "Советский писатель", 1983. Ариадна Эфрон. Страницы воспоминаний. Париж, "Лев", 1979. М.И. Цветаева. Письма к М.А. Волошину М., "Советский писатель", 1989. Марина Цветаева. Избранная проза в двух томах. Составление и подготовка текста А. Сумеркин. Нью-Йорк, "Руссика",1979. Марина Цветаева. Избранные произведения. Составление, подготовка текста и примечания А. Эфрон и А. Саакянц. М.-Л.. "Советский писатель". 1965 Марина Цветаева. Неизданные письма. Париж, ИМКА - Пресс, 1972. Марина Цветаева. Письма к Анне Тесковой. Прага, Academia, 1969. Марина Цветаева. Сочинения в двух томах. Составление, подготовка текста и комментарии Анны Саакянц. М., "Художественная литература", 1980. Русский Литературный Архив. Под редакцией М. Карповича и Дм. Чижевского. Нью-Йорк, 1956. 1 21 Работа на этой странице представлена для Вашего ознакомления в текстовом (сокращенном) виде. Для того, чтобы получить полностью оформленную работу в формате Word, со всеми сносками, таблицами, рисунками, графиками, приложениями и т.д., достаточно просто её СКАЧАТЬ.  |
|
Банк готовых работ
Форма заказа
Скачать работу
экономические  Copyright © refbank.ru 2005-2024
Все права на представленные на сайте материалы принадлежат refbank.ru. Перепечатка, копирование материалов без разрешения администрации сайта запрещено. |
|