|
|
Цветовые характеристики как изобразительные средства в поэзии ЦветаевойПЛАН 1. ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЕ В ПОЭЗИИ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ 3 2. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ГИПЕРБОЛЫ В ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИИ В ТВОРЧЕСТВЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ 11 3. ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЕ В ТРАДИЦИОННОМ РЯДУ СИНОНИМОВ КАК СЛОВЕСНОЙ МОДЕЛИ В ПОЭЗИИ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ. 13 4. СВЕТЛЫЕ ЦВЕТА ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ 17 5. ТЕМНЫЕ ТОНА В ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ 24 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 27 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 28 1. ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЕ В ПОЭЗИИ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ Цветовая картина мира в творчестве Марины Цветаевой достаточно разнообразна, но наиболее многочисленны и семантически значимы у Цветаевой обозначения черного, белого к красного. Разнообразные оттенки выделяются у красного. Высокую частотность по отношению к практическому языку обнаруживает обозначение лазурного, золотого, серебряного со свойственное им в культуре символикой. Не характерны (редки и не образуют системы) для поэзии Цветаевой уменьшительные и составные прилагательные со значением цвета. В цветовых оппозициях черный цвет обычно соотчесен с миром лирического субъекта Цветаевой, а белый - с чуждым eй миром, но при этом большинство примеров нейтрализации системных языковых противопоставлении в оксюморонах и в синонимизации антонимов у М.Цветаевой связано именно с употреблением слов "черный" и "белый" (например, в стихотворении "Я - страница твоему перу"). Поэт постоянно стремится показать диалектику совмещения развивающихся противоположностей. Так, в трагедии "Ариадна" тезис "черный - бел" доказывается пересечением ряда цветообозначений "черный /.../ зелен /.../ красен /.../ бел" с рядом прилагательных психологического восприятия "преносен горюющим очам /.../ свеж /.../ мил" в слове "светел", обобщающем цветовое восприятие с психологическим. Расчленение бинарной оппозиции "черный" - "белый" на элементы градуальной и дальнейшее совмещение их в синкретическое единство моделирует (в обратной последовательности) историческое развитие семантики, что мотивировано в контексте произведения обращенностью к античной мифологии с ее исходным синкретизмом значений. Символика красного цвета в его оппозиции черному и белому амбивалентно связана и с жизнью, и со смертью через образы крови и огня: наиболее интенсивное проявление жизни ведет к ее уничтожению. Оппозиция синего (лазурного) черному, отражающая мифологическую оппозицию преисподней небу, является у Цветаевой точкой отсчета, с которой начинается преобразование традиционных отношений. Так, при обозначения глаз лазурь противопоставлена черноте то как цвет духовного начала, то как цвет пустоты. Зеленый цвет противопоставлен черному (как живое мертвому) и белому (как радостное равнодушному). Символика желтого противостоит всем другим как цвет мифологического мира нечистой силы. Золото" и серебряное у Цветаевой - замкнутая бинарная оппозиция, в которой серебряное маркировано по признаку динамики и метафорически соотнесено с динамикой жизненных процессов (старением, страданием). Интересно проанализировать слова с исконным корнем "-рад-" -"рдяный"-"румяный"-"ржавый"-"рыжий", подвергшиеся деэтимологизации и семантической дифференциации в истории языка, а также слова "пурпурный-"пурпуровый"-"пурпур", "кумачовый"-"кумашный"-"кумач", "багровый"-"багряный"-"багрец", осознаваемые в современном языке как однокоренные и как синонимы. За каждым из слов с исконным корнем "-рьд" в поэзии М.Цветаевой, как и в общенародном языке, закреплены свои функции, но актуализированы другие дифференциальные признаки (далее ДП): слово "рдяный" характеризует цвет преимущественно в динамике с тенденцией к глагольному цветообозначения, слово "румяный" проявляет тенденцию к хроническому употреблению, слово "ржавый" выдвигает ДП "порченый" с тенденцией к субстантивации цветообозначения, слово "рыжий" трактуется преимущественно как "жизнеутверждающий" с аллюзией на социальную внеположенность личности, противостоящей стереотипам. На выбор олова с корнем "пурпур-" (преобладает "пурпуровый") влияет поэтическая традиция. Заметны тенденция к субстантивному представлению цветообозначения и дифференциация денотатов. Прилагательные "пурпуровый", "пурпурный" обычно обозначают пространство, освещенное солнцем, а существительное "пурпур" чаще выступает как метонимическое название эмблематической (царской) одежды и как знак духовного лидерства. Преобладание существительного "багрец" над однокоренными прилагательными, возможно, вызвано потребностью в нейтрализации стилистической и эмотивной оппозиций, свойственных словам "багряный" и "багровый" в русском языке. Из всех слов с корнем "кумач-" только фонетически преобразованное "кумашный" абстрагирует собственно цветовое значение от названия ткани. Оттенки красного широко используются для цветообозначения всеми народами - как в современных литературных языках, так и в диалектах (Пелевина Н Ф. О соотношении языка и действительности (обозначение красного и синего цветов)//Филологические науки. 1962. № 2). В психологии в медицине красный цвет характеризуется как "возбуждающий, согревающий, активный, энергичный, проникающий, тепловой, активизирует все функции организма; на короткое время увеличивает мускульное напряжение, повышает кровяное давление, ускоряет ритм дыхания. Энергия, возбуждение, ускоренный ритм, активность - все это, несомненно, характеризует и цветаевскую поэтику. Тема огня и огненная символика - очень важные элементы в творчестве Цветаевой, начиная с ее ранних стихов. Непосредственно за группой максимально насыщенных тонов у Цветаевой следуют лазурный, лазоревый, золотой, серебряный - прилагательные-цветообозначения, имеющие традицию употребления в фольклоре и в литературе XVIII-XX вв. Создавая свой поэтический мир, Цветаева нередко за точку отсчета принимает мир народной культуры, отраженный в фольклоре и классической литературе, однако это не заимствование, а переосмысление Цветаева активно употребляет прилагательные, качественное значение которых развилось из относительного: не только золотой в серебряный, но и ржавый, розовый, кумачовый, вороной, янтарный, огненный, снеговой, малиновый, льняной, кровавый, вишенный, агатовый, жемчужный, перламутровый. Такие прилагательные, образные по своей природе, более способны выражению связей между явлениями внешнего мира, чем прилагательные изначально качественные. В произведениях Цветаевой можно встретить описательное или иносказательное цветообозначение. В качестве примера приведем фрагмент из лирической сатиры "Крысолов": "Соломонова пшеница -/Косы, реки быстрые / Что же мнится? что же спится/ Дочке бургомистровой". Или вот строфа из "Отрока". Иерихонские розы горят на скулах, И работает грудь наподобье горна И влачат,и влачат этот вздох Саулов Палестинские отроки с кровью черной. Для поэзии Цветаевой чрезвычайно характерно явление "синестезии" - одновременного отражения зрительных, слуховых, осязательных и других ощущений. Один из ярких примеров этого явления - отрывок из поэмы "Автобус". Передавая впечатление человека от резкого перемещения из города на природу, Цветаева пишет: Зелень земли ударяла в голову, Освобождала ее от дум. Зелень земли ударяла в голову, Переполняла ее - полным! Переполняла теплом и щебетом - Зелень земли ударяла в ноздри Нюхом - так буйвол не чует трав! И, упразднив малахит и яхонт: Каждый росток - животворный шприц В око: - так сокол не видит пахот! В ухо: так узник не слышит птиц! Зелень земли ударяла в ноги - Бегом... Зелень земли ударяла в щеки И оборачивалась - зарей! Интенсивность и всеохватывающая сила весенней зелени гиперболизированы (преувеличены) в образах разнородных ощущений - слуховых, обонятельных, осязательных вплоть до болевых, зелень представлена побудителем движения. Характерно, что все названные ощущения приближаются к пределу и преодолевают его зоркость до слепоты, обостренный слух до глухоты, обоняние - до его потери. И зеленый цвет в серии этих гипербол тоже превращается в свою противоположность - обостренное восприятие зелени вызывает яркий румянец, представленный как воплощение самой зелени Интересно, что такое образное описание психологического воздействия зелени вполне соответствует научным положениям: зеленый цвет в психологии и медицине характеризуется как физиологически оптимальный, повышающий двигательно-мускульную работоспособность. В произведениях Цветаевой нередко совмещаются прямые, переносные и символические значения слов, образуя странные на первый взгляд, парадоксальные сочетания: из лазоревых горстей, синяя верста, в черных пустотах твоих красных, пурпур - сед и др. Во всех случаях такие сочетания мотивированы контекстом: "Горе! Горе! / Лютый змей! / Из лазоревых горстей / Дарственных твоих-что примем, / Море, море? Было синим...". Это был фрагмент из трагедии "Ариадна", а вот строфа из "Царь-Девицы": "Не естся яблочко румяно, / Не пьются женские уста, / Все в пурпуровые туманы / Уводит синяя верста". Лазоревые горсти здесь - морские волны, синяя верста - тоже перифраза, обозначающая взгляд в далекое пространство синеглазого Царевича-гусляра, героя поэмы-сказки "Царь-Девица". В двух следующих примерах обнаруживается явный цветовой алогизм - совмещение несовместимого - Огнепоклонник! Не поклонюсь! В черных пустотах твоих красных Стройную мощь выкрутив в жгут - Мой это бьет-красный лоскут! На плечи - перетомилась! -ляг, Ладанный, ослеполетейский мрак Маковый... - ибо красный цвет Старится, ибо пурпур - сед В памяти ... Парадоксальность сочетания "в черных пустотах твоих красных снимается изображавшей сценой в черных глазах героя видев отблеск огня; седой :цвет пурпура прямо объяснен словом старится красных" цвет выступает здесь как символ жизненной силы, неминуемо угасающей и переходящей в старческую слабость. Превращение признака в противоположный обнаруживается и в преобразовании привычных символов - таких, например, как черное и белое. Н.А. Козина на материале очерка "Мой Пушкин" показала, что в художественной системе ценностей Цветаевой черное - это знак положительного, а белое - знак отрицательного. Черный цвет соотносится со смыслами: полный, значительный по величине, самый лучший, тайный, полный страдания; белый - пустой, незначительный по величине, неинтересный, явный, счастливый (Козина Н.А. Антонимия в очерке М Цветаевой "Мои Пушкин"//Проблемы семиотики. Сб. науч. трудов Латв. ун-та им. П. Стучки. Рига, 1982). Анализ цветообозначения в поэзии Цветаевой демонвстрирует, что те же значения слов черное и белое характерна и для стихотворных произведений, и, очевидно, для всего ее творчества. Именно на таком противопоставлении, связанном с нравственной оценкой личности, строится, например, стихотворение "Суд напрасно не чини...", цикл стихов о Пушкине, сюжетно важные фрагменты из драматических произведений "Ариадна" и "Федра". Черное связано у Цветаевой прежде всего с высоко ценим ею понятием страсти, включающим в себя все признаки, перечисленные Н. А. Козиной, а белое-с бесстрастием. Поскольку страсть есть понятие, выходящее за пределы морали, и в обыденном сознании оценивается отрицательно, противоречие междy цветаевской и обыденной оценкой выражается в употреблении противоречивых (оксюморонных) сочетаний. "И голубиной - не черни / Галчонка - белизной" (то есть не оскорбляй (страсть обыденной оценкой); "Того чернотой / Тебя обелю" (то есть Ипполитовым грехом бесстрастия - Федрину правоту). Разумеется, символические значения черного и белого в творчестве Цветаевой неоднозначны. Например, белое в значении "пустое" в системе ее символов может обозначать и готовность заполнению, способность к восприятию. "Я - страница твоему перу / Все приму. Я белая страница... Ты - господь и Господин, а я - / Чернозем - и белая бумага!" В этих строчках, как во многих других случаях, противоположности-черное и белое - сближаются. Цветаева постоянно стремится показать общее в противоположном. В трагедии "Ариадна", написанной по мотивам античной мифологии и литературы, последовательно и скрупулезно доказывается, что черное есть белое - на основе переносных значений слов и традиционной цветовой символики. По сюжету трагедии Тезеи, победивший Минотавра, но огорченный утратой Ариадны, возвращается домой на корабле не под белым парусом-условным знаком победы, а под черным. Увидев черный парус - условный знак скорби - отец Тезея Эгей бросается со скалы в море События комментирует хор юношей. В час осыпавшихся вёсен, Ран, неведомых врачам, Черный, черный лишь преносен Цвет - горюющим очам. Используя переносные значения слов зелен - свеж, красен - мил, бел - светел (хорош), Цветаева как бы поясняет прилагательные-цветообразования прилагательными психологического восприятия. Превращение черного в белое объясняется мировоззрением поэта: сильная страсть есть жизнь, а успокоение - смерть. Символ предельной скорби - черное - у Цветаевой, как мы это наблюдаем в начале приведенного отрывка, означает жизнь. Но поэт показывает, как скорбь находит в черном цвете утешение гармонией, и таким образом черное выполняет символизирующую роль белого: теперь уже белое становится символом смерти. Характерно, что черное и белое могут иметь одинаковый символический смысл в погребальных и свадебных обрядах раз-ных народов. 2. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ГИПЕРБОЛЫ В ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИИ В ТВОРЧЕСТВЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ Гипербола в цветообозначении проявляется по-разному: формами превосходной степени прилагательных - ("белейший", "наичернейший"), сравнительными оборотами ("Бузина моих глаз зеленей"), метафорой ("И, упразднив малахит и яхонт"), заместительным цветообозначением ("Так дети, в синеве простынь"), цветовой номинацией денотатов, цвета не имеющих ("Так в воздухе, который синь"). Гиперболизирующая функция наиболее активно проявляется у синего цвета: синее представлено гиперболой черного, белого и серого с активизацией архаических значений слова "синий" -блестящий, "темный, цвета пепла, черный. Синее как гипербола соотнесено со смертью, пределом, сном ("Синь да сгинь - край села"). Семантика дальности, бесконечности, потенциально свойственная обозначению синего, опирающаяся на традиционные эпитеты моря и неба, распространяется и на цветообозначения "лазурный", "лазоревый", "лазури", "лазорь"" В поэме "Переулочки" слово "лазорь" предваряет и обобщает разнообразные цветовые номинации пространства. Гипербола в цветообозначении выводит за пределы материального мира: "лазорь" и "синь", становясь знаками абсолюта, являются ухе названиями не столько цвета, сколько света как понятия трансцендентального. В цикле "Деревья" "Свет, попирающий цвет" представлен дематериализующим, превращающим образ леса в образ пустыни ("Пески Палестины, Элизиума купола"). Цветообозначение контаминировано с номинацией пространства в окказионализме "глубизна". Положение слова "лазурь" ("лазорь") и его производных в системе цветообозначений "белое"-"черное"-"красное"-"лазурное" позволяет установить такую иерархию цветонаименований в их символических значениях у ".Цветаевой, в которой олово "лазурь" ("лазорь") занимает главную позицию идеала: "белое" - изначальная пустота как готовность к началу жизни, "красное" - жизнь в динамике, приводящем к прекращению жизни (горение), "черное" опустошенность как результат динамического процесса и как готовность к слиянию с абсолютом, очищение огнем, катарсис), "лазурное" - слияние с абсолютом, бессмертие, бытие духа. Именно такой иерархией определяется предпочтение черного белому: оно ближе к абсолюту, непосредственно предшествует ему. Анализ цветообозначений М.Цветаевой, показывает тесную взаимосвязь чувственного и логического в познании, отраженном языком поэзия. Сенсорность цветовосприятия в комплексе синестезии подвергается аналитическому осмыслению, проявляемому парадигматикой цветообозначений в контексте отдельного произведения и творчества Цветаевой в целом. Авторская спецификация цветообозначений включается в контекст общекультурной цветовой символики; сопряжение конкретного ощущения с символический обобщением отражает диалектику частного и общего, эмпирического и виртуального в художественном произведении. Противоречие между сопоставлеяностью и противопоставленность прямых, переносных и символических значений дает импульс семантической индукции текстопорождения с доминантой символической направленности в преобразованиях. Анализ цветообозначения выявил склонность И.Цветаевой к гиперболизации пространственных представлений, к восприятию пространства как бесконечности. 3. ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЕ В ТРАДИЦИОННОМ РЯДУ СИНОНИМОВ КАК СЛОВЕСНОЙ МОДЕЛИ В ПОЭЗИИ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ Особенности поэтического языка М.Цветаевой во всем их своеобразии и разнообразии определенно связаны с личностью поэта - его философской позицией, системой ценностей, характером, эмоциональными свойствами. В связи с этим можно указать целый ряд языковых категорий и отношений, художественных примеров, адекватно и отчетливо отражающих философское и художественное "я" Цветаевой. Переход одной части речи В другую, особенно субстантивацию, превосходную степень прилагательных, эллипсис , оксюмарон, гиперболу и мн.др. Частные у. весьма ярким проявлением единства нормы и содержания для Цветаевой-максималиста. является типичность нарастающей ( восходящей ) градации - стилистической фигуры, заключающейся в последовательном нагнетании сравнений, образов, эпитетов, метафор и других выразительных средств художественной речи. Максимализм Цветаевой на поверхностном уровне обнаруживается в страстной эмоциональности ее речи, на более глубоком уровне - в том, что личность поэта, как и человека, охваченного страстью, она считает воплощением духа, противостоящего земной обыденности и наиболее полно реализующегося за пределами земного бытия - в бессмертии - Абсолюте. Поэтому поэтика Марины Цветаевой - в большой степени поэтика предельности и преодоления предела: И шаг, и светлейший из светлых Взгляд, коим поныне светла... Последний - посмертный - бессмертный Подарок России - Петра. Книгу вечности на людских устах Не воотще листав - У последней, последней из всех застав, Где начало трав И начало правда... На камень сев, Птичьим стаям вслед... Ту последнюю - дальнюю - дальше всех Дальних - дольше всех... Далечайшую... Во многих стихах, стихотворных циклах и поэмах это приближение к проделу и переход через него, как решающее испытание, является, главной темой, например, В циклах "Стихи к Блоку", "Ученик", "Разлука", "Поэт", "Сивилла", в поэме "Переулочки". Сюжет преодоления предела и выхода в запредельность по существу пронизывает и объединяет все творчество Марины Цветаевой. Выход в смерть как условие бития в бессмертии - Абсолюте представлен М.Цветаевой очищением - катарсисом и в классическом философском смысле "отделение души от тела", освобождение ее от СТРАСТЕЙ; по Платону, освобо-ждение от плоти, подъем духа к знанию и добродетели, и в искусствоведческом смысле - как закон ", по которому эстетическая реакция заключает в себе аффект, который в завершительной точке, как бы в коротком замыкании, находит свое уничтожение.. Рассмотрим несколько примеров синонимического градационного ряда, приходящего к катартическоху завершению в поэтических произведениях Марины Цветаезой. При этом следует иметь в виду, что с одной стороны все различительные признаки синонимов - стилистические, интонационные, градационные - определяют лексическую противопоставленность этих синонимов в художественном тексте, с другой стороны, синонимы, оставаясь таковыми по своим системным связям в общеродном языке, в условиях художественного текста взаимообогащают друг друга собственными различительными признаками. В стихотворении "Леты слепотекущий всхлип..." из цикла "Земные приметы" М. Цветаева говорит о седых волосах как признаке пограничного состояния человека, приближающего его я вечности. Противопоставляя бесцветность красному цвету как идее цвета вообще и как символу интенсивной жизни, страсти, она дает ряд градационных синонимов "маковый" - "красный" - "пурпур", завершающийся атитезой "пурпур - сед". Леты слепотекущий всхлип Маковый ... Долг твой тебе отпущен: слит С Летою, - еле-еле жив В лепете сребротекущих ив. Ивовый сребролетейский плеск Плачущий... В слепопотекущий склеп Памятен - перетомилась! - спрячь В ивовый сребролетейскии плач. На плечи - среброседым плащом Старческим, сребро-сухим плющом На плечи - перетомилась! - ляг, Ладанный, слеполетейский мрак - ибо красный цвет Старится, ибо пурпур - сед В памяти, ибо выпив всю - Сухостями теку. Тусклостями: ущербленных жил Скупостями, молодых сивилл Слепостями, головных истом Седостями: свинцом. Слово "красный", центральный член синонимического ряда "маковый" - "красный" - "пурпур", являясь общеязыковой доминантой ряда, интегрирует и нейтрализует в себе градационные признаки соседних членов на общеязыковом уровне, противопоставляя ряд "маковый" - "красный" - "пурпур" прямым, перифрастическим и метафорическим обозначениям мрака. Однако в исходном для ряда сочетании "мрак маковый" слово "маковый" как элемент оксюморона в художественном тексте называет тот же цвет уже не в противопоставлении мраку, а в отождествлении с ним через коннотацию "мак" - "СОН" - "забвение" - "смерть". Слово "пурпур, обозначающее красный цвет в его максимальном проявлении, связано через культурную традицию с символикой царской власти и, окказионально, со старостью, приближением смерти, мраку через обесцвечивание максимально красного - "ибо пурпур - сед". Таким образом, Цветаева показывает, что за пределом максимального лежит его противоположность - ничто, принадлежащее вечности, наполненное смыслом предыдущих состояний и страстей и освобожденное от них. В данном случае градационный ряд синонимов с обеих сторон окружен антонимами, синонимические и антонимические отношения между словами перекрещиваются, обнаруживая единство противоположностей и переход количества в качество как основу развития и как катарсис. Характерно, что а замыкающем члене "сед" синонимический ряд со значением красного цвета соединен с другим рядом - со значением серебряного, данным в образной динамике водного потока: "слепотекущий" - "сребротекущий" - "сребролетейский" - "среброседым" - "сребросухим". Если динамика одного ряда связана с превращением цвета в бесцветность, то динамика другого - с превращением образа влаги в образ сухости, в результате чего слово "сед" вбирает в себя оба признака - обесцвеченности и обезвоженности. Синкретизм слова "сед" сформулирован в оксюморонном сочетании "сухостями теку" и развит конкретизацией этих "сухостей", имеющих, в свою очередь, обобщающий член: последнее слово стихотворения "свинцом". В этом слове оказывается сконцентрированным образ превращения живого в неживое и в цветовом плане (интенсивный и статичный серый цвет) и в осязательном (максимум отвердения). Кроме того, в стихотворении имеется еще и градационный ряд звукообозначений: "всхлип" - "в лепете" - "плач", и слово "свинцом" в результате развития этого ряда наполняется смыслом "выстрел, прекращающий жизнь". 4. СВЕТЛЫЕ ЦВЕТА ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ Кто создан из камня, кто создан из глины, - А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело - измена, мне имя - Марина, Я - бренная пена морская. Кто создан из глины, кто создан из плоти- Тем гроб и надгробные плиты. - В купели морской крещена" и в полёте Своём - непрестанно разбита! Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети Пробьётся моё своеволье. Меня - видишь кудри беспутные эти? - Земною не сделаешь солью. Дробясь о гранитные ваши колена, Я с каждой волной - воскресаю! Да здравствует пена - весёлая пена - Высокая пена морская! Это одно из caмых известных стихотворений Марины Цветаевой. И одно из самых для неё характерных. Цвет здесь упоминается только один - сереб-ряный. Выражен он не прилагательными, а глаголами "серебрюсь" и "сверкаю". Но нас не оставляет ощущение, что в этом стихотворении главной цветовой характеристикой является голубой цвет. Самого прилагательного "голубой", обозначающего этот цвет, в стихотворении нет. Мы воспринимаем этот цвет через упоминание в стихотворении " купели морской ", " весёлой пены ", " высокой пены морокой ". Это очень характерно для стихов Цветаевой. Цвет не назван, но он в стихотворении присутствует. Изобразительные средства языка создают цветовые характеристики в стихотворениях Марины Цветаевой, соседствуя со звуками напрямую завися от настроения поэтессы в определённый период её жизни. В юношеских стихах Цветаевой преобладают светлые тона: белый, розовый, золотистый. Они не всегда названы прилагательными, а передаются через названия ягод, через луч солнца, через смех. Например, это отчётливо видно в стихотворении " Идёшь, на меня похожий... ", написанное в 1913 году в Коктебеле. Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала - тоже! Прохожий, остановись! Прочти - слепоты куриной И маков набрав букет, Что звали меня Мариной И сколько мне было лет. Не думай, что здесь - могила, Что я появлюсь, грозя... Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя! И кровь приливала к коже, И кудри мои вились... Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись! Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед, Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет. Но только не стой yгpюмо, Главу опустив на грудь. Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь. Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли... - И пусть тебя не смущает Мой голос из-под земли. Интересна передача светлого цветового мироощущения в стихотворении "Моим стихам, написанным так рано..." через "фонтанные брызги", "дра-гоценные вина", "святилище", где сон и фимиам". Стихи о детстве из " Вечернего альбома" и " Волшебного фонаря" наполнены умилённостью собой и окружающими, "любовными пустяками жизни" (слова Николая Гумилёва о первой книге Цветаевой). Тон этих стихотворений - розовый, как, кстати основной тон первых сборников её стихов, Это отмечает Виктория Швейцер в своей работе " Быт и бытие Марины Цветаевой". Преобладают светлые оттенки цветов и. в стихотворениях, посвящённых тем, кто был близок Марине Цветаевой. Её сестра Анастасия вспоминает: "В комнате матери висел портрет бабушки, красавицы-польки Марии Лукиничны Бернацкой, умершей очень рано - в двадцать семь лет. Увеличенная фотография - тёмноокое, с тяжёлыми веками, печальное лицо с точно кистью проведёнными бровями, правильными, милыми чертами, добрым, горечью тронутым ртом". В стихотворении Цветаевой " Бабушке " есть прилагательные, обозначающие цвет: "чёрное платье", "тёмный взгляд", но не они создают цветовое восприятие стихотворения. Оно наполнено светлыми красками, хотя светлые цвета в стихотворении прямо не названы. Но само словосочетание "юная бабушка" уже воспринимается читателем как понятие чего-то светлого, гордого, возвышенного. Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы... Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы? Руки, которые в залах дворца Вальсы Шопена играли... По сторонам ледяного лица Локоны, в виде спирали. Темный, прямой и взыскательный взгляд Взгляд, к обороне готовый. Юные женщины так не глядят. Юная бабушка, кто вы? Сколько возможностей вы унесли, И невозможностей - сколько? В ненасытимую прорву земли, Двадцатилетняя полька! День был невинен, и ветер был свеж. Темные звезды погасли. Бабушка!-Этот жестокий мятеж В сердце моем - не от вас ли?.. Марина Цветаева принадлежала к людям той эпохи, которая была необычна сама. по себе и делала необычными всех живущих в ней. Поэтесса была хорошо знакома с Валерием Брюсовым, Максимом Горьким, Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Анной Ахматовой и другими талантливейшими людьми конца 19 - начала 20 века. Им она посвящала свои стихи, являвшиеся выражением её чувств и мыслей. Особенной любовью проникнуты строки, посвящённые её поэтическому кумиру - Александру Блоку. Сколько здесь светлых красок! Хотя прилагательных опять не так уж и много: "серебряный, ключевой, ледяной, голубой". Но как великолепно звучит и создаёт ощущение яркого белого цвета такая строчка: "Имя твоё - поцелуй в глаза..." или: "Имя твоё - льдинка на языке...". Имя твое - птица в руке, Имя твое - льдинка на языке. Одно-единственное движенье губ. Имя твое - пять букв. Мячик, пойманный на лету, Серебряный бубенец во рту. Камень, кинутый в тихий пруд, Всхлипнет так, как тебя зовут. В легком щелканье ночных копыт Громкое имя твое гремит. И назовет его нам в висок Звонко щелкающий курок. Имя твое,- ах, нельзя! - Имя твое - поцелуй в глаза, В нежную стужу недвижных век. Имя твое - поцелуй в снег. Ключевой, ледяной, голубой глоток. С именем твоим - сон глубок. Целый цикл стихов Цветаевой был посвящён Анне Ахматовой. В стихотворении, посвящённом сыну Ахматовой Льву, очень много светлых цветов, выраженных и прилагательными: "рыжий львёныш", "глазами зелёными", и иными выразительными средствами русского языка: "голова тюльпана", "маленькому царю", "царский сын", но есть и тёмные цвета. Просто удивляешься, как она могла в 1916 году предсказать в конце своего стихотворения его будущую судьбу. Имя ребенка - Лев, Матери - Анна. В имени его - гнев, В материнском - тишь. Волосом он рыж, Голова тюльпана! - Что ж, осанна Маленькому царю. Дай ему бог - вздох И улыбку матери, Взгляд - искателя Жемчугов. Бог, внимательней За ним присматривай: Царский сын - гадательней Остальных сынов. Рыжий львеныш С глазами зелеными, Страшное наследье тебе нести! Северный Океан и Южный И нить жемчужных Черных четок - в твоей горсти. В 1906 году поэтесса знакомится в Крыму с Сергеем Эфроном, ставшим впоследствии её мужем. Именно ему, любимому мужу, другу, будут посвящены её лучшие стихи. В стихотворении нет ни одного прилагательного, обозначающего цвет. Но сколько светлых красок! Какие прекрасные образы: "Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге", "Мучительно великолепны брови", "Он тонок первой тонкостью ветвей". Я с вызовом ношу его кольцо! Да, в Вечности - жена, не на бумаге! - Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза - прекрасно-бесполезны! - Под крыльями раскинутых бровей - Две бездны. В его лице я рыцарству верна. Всем вам, кто жил и умирал без страху! - Такие - в роковые времена - Слагают стансы - и идут на плаху. Но, наверное, самым любимым человеком в жизни Марины Цветаевой был её сын Мур. Она относилась к нему так, что Мур рос в ощущении, что он - центр мироздания. Доходило до почти анекдотических вещей. Например, Летом 1926 года Цветаева рассказывала Пастернаку о первых шагах Мура: "Мур ходит, но оцени! Только по пляжу, кругами, как светило". Ничего особенного, "светило" звучит шуткой. Но люди, проводившие лето рядом с Цветаевой, вспоминают, как она всерьёз негодовала, если кто-нибудь на пляже просил её сыны отойти и не загораживать ему солнце. "Я сказала : " Мур, отойди, ты мне заслоняешь солнце", - рассказывает Вера Трайл, - И раздался голос Марины, глубоко возмущённый, никак не в шутку: Как можно оказать это такому солнечному созданию?.." Он стал её светилом, и она хотела, чтобы и окружающие воспринимали его так же. В одном из лучших стихотворений цикла " Стихи к сыну " не назван ни один цвет. Но мы отчётливо видим ту "синь" Руси, о которой писали Есенин и Цветаева в ранних своих стихах. И это несмотря на то, что стихотворение написано в 1932 году в эмиграции, когда цветовое восприятие мира у Цветаевой уже было окрашено чёрными красками. 5. ТЕМНЫЕ ТОНА В ПОЭЗИИ ЦВЕТАЕВОЙ Начиная, со сборника " Версты " в поэзии Марины Цветаевой появляются и становятся основными темные цвета: серый, сизый, тёмный, чёрный, иссиня-чёрный и исчёрна-синий, сгущающиеся до черноты угля ; глаза - "два обугленных прошлолетних круга!" и ночи "как ночь её повойник!". Нагнетание темноты подчеркивает ощущение тревоги, которым окрашена книга. Темнота, из которой трудно выбраться, взаимодействует со стремительным темпом, в котором написаны "Вёрсты". Как будто налетевший вихрь подхватил героиню и читателя, закрутил, понёс от страницы к странице, и на каждой, как за незнакомым поворотом, ждет неожиданное. Здесь главенствуют ветер и птицы - никогда в русской поэзии не собиралось одновременно столько самых разнообразных птиц. Привычному светлому соловью из юношеских стихов Цветаевой противостоят вороны, лебеди, горлицы, орлы, - все вплоть до совы и перепела. "Все жаворонки нынче вороны!", - вот основной смысл этих стихов. Всеми выразительными средствами языка достигается, чёрный цвет. Черная как зрачок, как зрачок сосущая Свет - люблю тебя, зоркая ночь. Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь Песен, в чьей длани узда четырех ветров. В ее словах, в повторении ч-р-з-о-щ в первом двустишии и о-о-о-сп-пр-пе-е-ч-тр во втором слышатся шепоты ночи и шорох переворачиваемых осторожной рукой больших страниц... Недаром Волошин утверждал, что в Марине сосуществуют по крайней мере десять поэтов, что она вредит себе избытком. И почти всерьез предлагал ей печатать стихи от имени разных поэтов. "- Макс! А мне что останется? - Тебе? Все, Марина. Все, чем ты еще будешь!". И правда, ей предстояло еще много разных путей и открытий. Но основное уже найдено в "Верстах". Поэзия, Россия, Любовь. Россия не только в подробностях пейзажа и настроений, но и в смятении духа, которое прекрасно изображает Цветаева. Темнота, растекающаяся по книге, не исключительно вовне: (сумерки, ночь, грозовое небо), но еще сильнее внутри, в ощущении отступничества, неправедности, греховности. Качание между упоением всем этим и внезапным желанием вырваться к свету характерно для лирической героини "Верст". Два стихотворения посвящены Благовещенью - любимому празднику Цветаевой, когда по обычаю выпускают на волю птиц из клеток. Цветаева всегда была довольно далека от обычной церковности, но праздничную службу в Благовещенском соборе она описывает с радостью и душевным подъемом. Описание завершается молитвой, давая понять, что вопреки всему она еще не разучилась молиться. Героиня просит Богородицу уберечь дочь от соблазнов, в которые впала сама. Черной бессонницей Сияют лики святых, В черном куполе Оконницы ледяные. Золотым кустом, Родословным древом Никнет паникадило. - Благословен плод чрева Твоего, Дева Милая! Пошла странствовать По рукам - свеча. Пошло странствовать По устам слово: Богородице. Удары судьбы не прошли бесследно для творчества Цветаевой. Вобрав новый жизненный опыт, ее стихи резко изменились. Птицы райские поют, В рай войти нам не дают... поставила она эпиграфом к стихам шестнадцатого года, а в письме пояснила: "лютые птицы!" Рай - если представлять его царством покоя и света - навсегда закрылся для цветаевской поэзии. Отныне ею владеет дух беспокойства, тревоги, вечных поисков. Это не было рациональным процессом. Вряд ли поэт может решить: с первого января буду писать совершенно по-иному. Но когда мы смотрим подряд "Юношеские стихи" и "Версты. Выпуск 1", впечатление скачка поразительно. Между тем, хронологически первый из этих сборников кончается 31 декабря 1915, а второй начинается в январе 1916 года. Прежде всего изменилось самоощущение и восприятие мира лирической героиней Цветаевой. От золотисто-розовой девушки в обдуманно-немодных платьях, с удовольствием разглядывающей себя в зеркалах, от задумчивых прогулок в липовых аллеях не осталось и следа. Она вырвалась на простор неизведанных дорог, навстречу ветру, ночным кострам, случайным встречам и мгновенной страсти. Сменился пейзаж и интерьер ее стихов, они больше никогда не вернутся в гостиную. "Душа спартанского ребенка" тоже отошла в далекое прошлое. Лирическая героиня Цветаевой ощущает себя свободной от условностей и обязательств прежней жизни, преступает границы общепринятого: веры, семьи, привычного быта. Нечто тайное и недозволенное открылось ей и увлекло. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Марина Цветаева неоднократно говорила, что пишет по слуху, однако не только звуковые, но и зрительные образы занимают в ее поэзии значительное место. У Цветаевой есть целые стихотворения, циклы, фрагменты поэм, драматических произведений, построенных на активном использовании слов со значением цвета: "Цыганская свадьба", "Бузина", "Отрок", "Душа", "Скифские", "Переулочки", "Георгий", "Автобус", "Ариадна" и др. Анализ цветообразования в произведениях Марины Цветаевой, проведенный по двум изданиям ( Цветаева М. Избранные произведения. М. - Л., 1965. Цветаева М. Сочинения: В 2 т. М., 1980 , Т. 1 ) , показал, что наиболее употребительны у поэта слова с корнями -черн-, -бел-, -красн-, -син-, -зелен-, то есть чаще всего обозначенными оказываются основные цвета, традиционно выделяемые человеком. Это тона простые и максимально насыщенные. Специалисты по цветоведению отмечают, что предпочтение чистых и ярких цветов смешанным, оттеночным, свойственно в истории искусств периодам расцвета, такие цвета являются активными раздражителями, удовлетворяют потребностям людей со здоровой, неутомленной нервной системой. Физик Ю. В. Пухначев, первым обративший внимание на изобразительность как важный элемент художественной системы Цветаевой, писал, что ее зрительные образы, динамичные по своей природе, сходны с образами кинематографа (Пухначев Ю. В. Пространство Цветаевой // Пухвачев Ю. В. Число и мысль. М, 1981). Исследование цветообозначения подтверждает это наблюдение. Важно еще и то, что понятия изменчивости, превращения в противоположное связаны с диалектикой художественного мышления Марины Цветаевой. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Aнaстaсия Цветаева. Воспоминания. Изд. третье, дополненное. М., "Советский писатель", 1983. Ариадна Эфрон. Страницы воспоминаний. Париж, "Лев", 1979. М.И. Цветаева. Письма к М.А. Волошину М., "Советский писатель", 1989. Марина Цветаева. Избранная проза в двух томах. Составление и подготовка текста А. Сумеркин. Нью-Йорк, "Руссика",1979. Марина Цветаева. Избранные произведения. Составление, подготовка текста и примечания А. Эфрон и А. Саакянц. М.-Л.. "Советский писатель". 1965 Марина Цветаева. Неизданные письма. Париж, ИМКА - Пресс, 1972. Марина Цветаева. Письма к Анне Тесковой. Прага, Academia, 1969. Марина Цветаева. Сочинения в двух томах. Составление, подготовка текста и комментарии Анны Саакянц. М., "Художественная литература", 1980. Русский Литературный Архив. Под редакцией М. Карповича и Дм. Чижевского. Нью-Йорк, 1956. Алимпиева Р. В. Семантическая значимость слова и структура лексико-семантической группы. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та. 1986. Пелевина Н Ф. О соотношении языка и действительности (обозначение красного и синего цветов)//Филологические науки. 1962. № 2 Козина Н.А. Антонимия в очерке М Цветаевой "Мои Пушкин"//Проблемы семиотики. Сб. науч. трудов Латв. ун-та им. П. Стучки. Рига, 1982 Пухначев Ю. В. Пространство Цветаевой // Пухвачев Ю. В. Число и мысль. М, 1981 Цветаева М. Избранные произведения. М. - Л., 1965. Цветаева М. Сочинения: В 2 т. М., 1980 , Т. 1 1 27 Работа на этой странице представлена для Вашего ознакомления в текстовом (сокращенном) виде. Для того, чтобы получить полностью оформленную работу в формате Word, со всеми сносками, таблицами, рисунками, графиками, приложениями и т.д., достаточно просто её СКАЧАТЬ.  |
|
Банк готовых работ
Форма заказа
Скачать работу
экономические  Copyright © refbank.ru 2005-2024
Все права на представленные на сайте материалы принадлежат refbank.ru. Перепечатка, копирование материалов без разрешения администрации сайта запрещено. |
|