|
|
Семантика как источник сведений о когнитивных основаниях частей речи1. СОДЕРЖАНИЕ Стр. ВВЕДЕНИЕ 3 ГЛАВА 1. СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА... 4 ГЛАВА 2. СОВРЕМЕННАЯ ЛЕКСИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА (ЕЕ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ) 16 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 24 БИБЛИОГРАФИЯ 25 ВВЕДЕНИЕ Семантика находится сейчас в центре внимания как отечественного, так и мирового языкознания. Это обусловлено прежде всего тем, что без разработки семантического аспекта языка невозможно глубокое понимание его природы, закономерностей его функционирования и развития, его связи с мышлением и поведением человека. Без знания семантической системы языка невозможно также ни научно обоснованное его преподавание, ни сознательная, планомерная борьба за культуру речи, культуру мышления. Изучение семантической системы языка имеет исключительно важное теоретическое и практическое значение также в связи с тем, что семантика представляет собой источник сведений о когнитивных основаниях частей речи. По изучению семантической системы русского языка советскими языковедами сделано уже довольно много: разработаны общие принципы описания семантических микро- и макросистем - синонимов, антонимов, лексико-семантических и тематических групп, лексико-семантических разрядов групп и т.д. В данной работе анализируется семантика со многих точек зрения, приводятся исторические примеры, исследуется лексика современного русского литературного языка. ГЛАВА 1. "СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА..." "Молчат гробницы, мумии и кости, - Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь письмена". И.А. Бунин. Слово "Природа - темный храм, где строй столпов живых роняет иногда невнятные реченья; ней лесом символов, исполненных значенья, Мы бродим, на себе не видя взоров их". Ш.Бодлер. Соответствия. Из сб. "Цветы зла" Язык - одно из самых удивительных и в то же время одно из самых загадочных явлений, бытующих в человеческом обществе. Не будет преувеличением сказать, что язык является величайшим достижением человечества: язык создал человека, сделав его единственным, разумным существом на Земле. Но говорящий обычно не отдает себе отчета в тех сложных и противоречивых явлениях, которые привели к возникновению, исчезновению или сохранению тех или иных элементов языка. Он не имеет ясного представления о том механизме, который регулирует все звенья языка и дает ему возможность быть адекватным средством общения людей в любой период человеческой истории. Люди говорят посредством слов, судьбы которых, пожалуй, намного сложнее, удивительнее и разнообразнее человеческих судеб. Они немые свидетели человеческой истории и культуры. Развитие значений слов лучше любых хроник и свидетельств современников отражает человеческие судьбы, интересы, нравы, обычаи, верования, способы мышления. Да, язык не выдает своих тайн, но именно это "молчание" является настойчивым призывом разгадать то, что как бы незримо написано между строк языка, на котором мы говорим, а это, в свою очередь, лучше разобраться в сущности человеческой культуры, наиболее ярким проявлением которой, всегда являлся и поныне является Язык. Не случайно великий русский писатель и поэт И.А. Бунин писал: "И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь, Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья Наш дар бесценный - речь!" Как отмечал Ф.П. Филин, "...слово всегда представляет собой неповторимую единицу: за каждым словом и его историей стоит целый мир". (12). В.И. Абаев писал: "Любое слово нашей речи, прежде чем получить современное обиходное значение, прошло сложную семантическую историю, ведущую нас, в конечном счете, к начальным словотворческим усилиям человека. Из каждого слова, которое мы употребляем, глядят на нас не сорок веков, а по меньшей мере сорок тысячелетий. И если бы не привычность и обыденность повседневной языковой практики, какое-нибудь слово корова должно было бы в большей степени приводить нас в священный трепет своей подавляющей древностью, чем все египетские пирамиды. Воссоздать до конца историю хотя бы одного слова - это значит приобщиться к раскрытию тайны всей человеческой речи и мышления"(12) . Автор о языке "В мире слов" В.В. Казанский считал: "Мы начинаем говорить в таком раннем возрасте и так исподволь, что и не помним, как это было, да и не задумываемся над этим. Говорить для нас так же естественно, как ходить... Но попробуйте спросить себя: как это получается, что мы говорим? Что такое слово? И оказывается, что речь такая сложная и хитрая штука, с которой не сравнится самый мудреный механизм. И что слово, пожалуй, самая удивительная вещь на свете... Слово существует физически только в нашем дыхании, в нашем голосе, в движении языка и губ, в каких-то мозговых процессах. Все это мимолетно, неуловимо, призрачно, как тень от пролетающей птицы. И, однако, слова так же реальны, как окружающие нас вещи... Это не наши легкие, произвольные изобретения. Слова существуют независимо от каждого из нас. Их форма и значение общеобязательны и незыблемы. Они очень древни - древнее государств и городов, древнее самых древних вещей, которые находят в археологических раскопках и хранят в музеях. Слова, можно сказать, самая древняя вещь на свете. Разве это не удивительно?"(12) Человеку, не задумывающемуся над проблемами языка, кажется, что в нем и не существует никаких проблем: каждое слово имеет свое значение, каждое значение выражается тем или иным словом или несколькими словами. Однако подобное мнение - одна из многочисленных иллюзий, связанных с языком. Много загадок таит в себе изменение значения слов в ходе истории языка. Говорящий на том или ином языке обычно находится под воздействием самых разнообразных иллюзий, часто не дающих ему возможности здраво оценить механизм функционирования языка. Так, для говорящего совершенно ясно, что язык служит для передачи информации между членами человеческого общества (внешняя семиотика), но он и не предполагает, что язык не мог бы существовать и развиваться, если бы не было так называемой "внутренней семиотики". Определенные элементы языка, комбинируясь друг с другом в бесконечных качественно и количественно неодинаковых последовательностях, создают определенный текст "генетической" информации, который регулирует и прогнозирует возможные и невозможные, обязательные и необязательные пути существования, сосуществования и эволюции отдельных звеньев языкового механизма, накладывает "запреты" на одни участки языкового пространства и снимает их с других.(4). При этом на каждом этапе развития языка выделяется ограниченное число константных элементов, обладающих определенными свойствами, не зависящими от их формы. Каждый из таких элементов ("языковых генов"), взятый сам по себе, не имеет определенного смысла в языке: определенная значимость в языке возникает только в результате комбинаций "языковых генов", обладающих разной комбинаторной способностью. Та или иная языковая схема (она может охватывать как определенные, так и самые различные лексические и семантические единицы) задает алгоритм, т.е. структурное моделирование отдельных участков языкового пространства в пределах того или иного временного отрезка существования языка (16). Говорящий не в состоянии осознать ни комбинаторные схемы, действующие в языке, т.е. определенную системную канву языка, ни асистемные явления, непременно сопутствующие системным. Что такое системность в языке? Система - это множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом и образующих относительно устойчивое единство. Структура (от лат. stmctura -строение, расположение, порядок) - это совокупность устойчивых связей объекта, обеспечивающих его целостность и тождественность самому себе, т.е. сохранение основных свойств при различных внешних и внутренних изменениях. Одним из важнейших свойств системы языка он считает ее неоднородность и способность элементов языка к комбинаторным преобразованиям. Системность в языке носит диалектический характер: прерывность в ней соседствует с непрерывностью, необходимость сочетается со свободой, сама системность немыслима без асистемности (6). В языке представлена не одна-единственная система, а несколько различных систем, организованных на основе неодинаковых комбинаторных схем, причем по мере развития языка во времени устройство различных языковых систем может изменяться. Любая система в языке мыслится не как самодовлеющая сущность, но только по отношению к прочим отрезкам языкового пространства: вот почему один и тот же комплекс языковых элементов может одновременно выступать и как системный (по отношению к определенной совокупности языковых единиц), и как асистемный (по отношению к другому комплексу языковых реалий). Диалектическое взаимодействие системности и асистемности является главнейшим условием существования и развития языка. Любые построения системности, основанные на чисто логических (внешних) связях элементов, нельзя признать истинно системными сущностями. Так, синонимические ряды редко оказываются системами, реально присущими языку (такие ряды иногда называют семантическими полями, хотя это неправомерно, поскольку последние, в отличие от первых, могут охватывать и этимологические гнезда слов) (2). Не являются системными и связи, установленные в языке на чисто интуитивных, мнемонических основаниях (например, при компонентном анализе семантики). Впервые предложил рассматривать язык как систему известный швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр (1857-1913). В разработке "обшей теории систем" большая роль пpинaдлeжит австрийскому биологу-теоретику Людвигу фон Берталанфи (1901-1972), жившему с 1949 г. в США и Канаде. Поразительно, что язык, оставаясь социальным явлением, непосредственным детищем человека и человеческого общества, в то же время является самопорождающим и самонастраивающимся механизмом, действующим в рамках комбинаторных закономерностей и схем. При этом строгость тех или иных языковых процессов нередко является непосредственным следствием определенной "свободы" языковых преобразований. Большую роль в языке играют и так называемые случайные процессы. Как отмечал Э. Сэпир, "движение языка осуществляется через бессознательный выбор со стороны говорящих тех индивидуальных отклонений, которые соответствуют какому-то предопределенному направлению" (12). Определенные комбинаторные преобразования, постоянно происходящие в языке, но не осознаваемые говорящими, ответственны не только за удивительный консерватизм некоторых слов и значений, которые могут не изменяться веками, но и за изменения на уровне лексики и семантики, за конкретное направление и результат таких изменений. Внешние проявления языка, однако, нередко не отражают существа тех внутренних процессов, которые в нем происходят, в связи с чем, именно "скрытые", не видимые невооруженным глазом комбинаторные реакции являются наиболее важными для лингвиста. Известный французский социолог и философ М. Фуко писал: "Язык одновременно является скрытым откровением и откровением, которое мало-помалу возвращает себе все возрастающую ясность" (12). Значение и форма, образующие любое слово, могут соединяться между собой только при условии, что первое выступает в качестве среды для второй, а вторая - для первого. Слово - это диалектическое единство двух различно структурированных комбинаторных сред (на уровне фонетики и на уровне семантики), что в свою очередь свидетельствует о неразрывной связи его формы и значения. При этом, хотя общая схема слов (соединение фоно-морфологического комплекса со значением) является универсальной, каждое отдельное слово того или иного языка представляет собой уникальное образование, организованное на основе присущих только ему комбинаторных схем и обладающее в связи с этим уникальными, качественными и количественными свойствами. Парадоксом языка является и то, что, хотя для него более важными являются не конкретные фонетические (материальные) и семантические единицы (одной н той же комбинаторной схеме) могут отвечать самые различные языковые реалии. А разные комбинаторные схемы могут "оперировать" одними и теми же элементами, а возможности комбинаторных преобразований и сочетания различных (при одних и тех же) комбинаторик, язык на всех этапах своего существования представляет собой конкретный ансамбль определенных элементов. Системные отношения в языке остаются вне поля зрения говорящего: осознание системности в языке, на котором он говорит, в той же мере явилось бы для него сюрпризом, в какой для известного мольеровского героя Журдена было сообщение о том, что он всю жизнь говорит прозой. На первый взгляд может показаться, что сущность языка остается неизменной на разных этапах его существования. На самом деле в одни исторические периоды (обычно наиболее ранние, на заре становления человечества) имеются неограниченные языкотворческие возможности, в другие периоды они ограничиваются (на них в той или иной мере накладывается "запрет") или же сводятся к минимуму. С другой стороны, в более поздние периоды существования языка проявляются наиболее сложные формы взаимодействия языковых элементов: возникают наслоение форм и значений различных слов друг на друга, комбинаторные преобразования - количественные и качественные изменения связей как внутри слов, так и между словами. Появляются не только территориальные, но и социальные разновидности языка со специфической для них грамматикой, фонетикой и лексикой. Нерасчлененность значений, широкое развитие многозначности, при которой в пределах одного слова объединяются значения, не имеющие между собой ничего общего (по крайней мере, чисто внешне), характерны именно для ранних стадий развития языка. В более поздние периоды существования языка появляются более "утонченные" способы образования значений (например, метафоризация), а отдельные слова, значения которых были связаны между собой, настолько отдаляются друг от друга, что становятся разными словами, чье родство вскрывается только специальным лингвистическим анализом. Появляются возможности введения искусственных слов, причем не только путем перестановки различных элементов слова" но и путем создания "слов из ничего". Отдельные слова и значения, ранее вышедшие из употребления, могут впоследствии "возрождаться" вновь. Если взглянуть на язык в тот или иной период его существования, то вое в нем кажется незыблемым и навсегда данным: мы не можем произвольно изменить значение тех или иных слов, не можем использовать придуманные нами слова - иначе нас никто не поймет. Однако неподвижность языка - всего лишь иллюзия, подобная той, которая возникает у путешественника, находящегося в движущемся вагоне, когда ему кажется, что он неподвижен, а видимые им предметы, пейзажи движутся. Как отдельные единицы языка, так и совокупность этих единиц, и их связи, незаметно от говорящих постоянно изменяются. Причем языковые единицы изменяются не обязательно по прямой линии, на основе известных правил, но чаще в результате разного рода случайностей, во многом нарушающих естественный "порядок" в языке. Именно благодаря этим изменениям язык может оставаться вечно живым и функционирующим. Характер и причины изменений в языке чрезвычайно сложны, многоплановы и неоднородны. Внешние проявления тех или иных феноменов в языке, на основании которых часто судят о его природе, нередко не проясняют сущности и движущих сил языкового механизма, а, наоборот, заслоняют их, служат источником разного рода иллюзий. Человек не только не замечает всех этих сложных и противоречивых процессов, в частности синтеза и анализа, но и не подозревает, что большинство используемых им слов возникло благодаря расщеплению или слиянию ранее существовавших лексико-семантических комбинаций. Таким образом, с одной стороны, словотворчество является неотъемлемым результатом речевой деятельности носителей языка (различные корни, восходящие к одному, или один и тот же корень, восходящий к разным корням), но, с другой стороны, этот процесс происходит как бы независимо от них и даже не осознается говорящими. Человеку обычно кажется, что язык, на котором он говорит, был создан независимо от него и является "нерукотворным", а отдельные слова представляются в виде своеобразных вещей в себе"" в которых ничего нельзя изменить или исправить. Известно, что отдельные слова могут "забываться" говорящими. Забываются или гибнут целые языки (например, древнепрусский, санскрит, готский, латынь и др.). Становление слова неизменно предполагает диалектическое взаимодействие определенных фоно-морфологических и соотносимых с ними семантических комплексов. Такое взаимодействие наблюдается не только в пределах отдельных слов, но и между словами, входящими в язык. В результате может произойти нейтрализация тех или иных языковых звеньев или, наоборот, их "консервирование", изменение формы при неизменности семантики или преобразование семантики при неизменности формы (2). Становление научного языкознания относится к началу XIX века и связано с именем известного немецкого лингвиста Ф. Боппа. Во времена античности и в средние века большое распространение получило наивное сближение созвучных слов, независимо от того, какому языку эти слова принадлежали. Подобные сближения характерны для многих ученых древнего Востока, в частности древней Индии, а также для этимологов Европы - особенно Исидора Севильского (ок. 560-636) в его "Originim seu etymologiaruni libri" - вплоть до начала XIX века. Действие табу (т.е. замены того или иного слова другим из опасения, что произнесение определенного слова может навлечь болезнь, несчастье, испортить охоту, помешать пахоте или получению хорошего урожая) особенно проявилось по отношению к названиям болезней, а также их проявлений. Так, вместо слова болезнь в русских диалектах часто говорят кума, тетка, гостья. Вольтер, язвительно говоря об этимологии своего времени, указывал, что это наука, для которой гласные ничего не значат, а согласные значат очень мало. Особом фантастичностью отличались "этимологии" англичанина Дж. X. Тука, который в своей книге "Ереа pteroenta or the diversions of Parley" (1786; 1798) пытался увязать свои псевдотолкования с определенными философскими понятиями (16). В отличие от своих предшественников Ф. Бопп обнаружил поразительное сходство между древнеиндийским языком (санскритом) и языками Европы, древними и новыми. Это сходство касается как отдельных слов, так и их значений, флексий, фонетических элементов слова, синтаксических особенностей. Открытие Ф. Боппа положило начало не только научному языкознанию, но и новой лингвистической дисциплине - сравнительно-исторической лингвистике. Именно открытие на основе этого метода фонетических соответствий (так называемых "фонетических законов") индоевропейских языков (последние включают в себя не только санскрит и языки Европы, но и такие языки, как албанский, армянский, персидский, осетинский), ознаменовало поворотный пункт в развитии лингвистической науки. Оно впервые создало прочную почву для понимания многих глубинных явлений языка и исключило механистическое сближение внешне созвучных слов. Под фонетическим законом обычно имеют в виду закономерное соответствие звуков в одних и тех же словах в двух или нескольких родственных языках. Например, в германских - древнеанглийском, современном английском, исландском, шведском, нидерландском и других. В неблизкородственных - например, в санскрите и древнеанглийском или армянском, а также закономерное соответствие звуков в пределах одного и того же языка на разных этапах его истории. Фонетический закон имеет явные преимущества перед чисто внешним сопоставлением слов, преобладавшим в донаучной этимологии. Сравнительный метод, в отличие от всех предшествующих ему лингвистических приемов, предполагает использование принципа историзма при исследовании языка. Этот принцип не означает изложения материала просто в хронологической последовательности или механического выявления наиболее ранних из представленных языковых явлений. Он требует раскрытия внутренних связей и взаимообусловленности языковых явлений, которые определяют не только их языковой статус и причины их исторической смены, но и весь процесс языкового развития в целом (13). Такой подход (внутренняя хронология) в корне отличается от простого прослеживания языковых явлений в их строго хронологической последовательности (внешняя хронология); факты внешней и внутренней хронологии совпадают не всегда и не во всех деталях. Не все представленные в языковом памятнике слова относятся к тому временному периоду, к которому предположительно относится сам памятник: в связи с многократной перепиской возможно наличие в памятнике более ранних и более поздних слов. Да и сама периодизация языковых памятников носит относительный характер. Открытие фонетических законов привело к их применению в этимологизировании. Этимологизирование только на основе фонетических законов неизменно суживает рамки исследования, схематизирует и упрощает (или, наоборот, усложняет) его. В ряде случаев этимология слова становится вообще невозможной из-за отсутствия "подходящих звуковых соответствий", не позволяет рассматривать язык во всей его сложности и во всех его аспектах и ракурсах и односторонне ориентирует исследователя только на определенную грань языкового комплекса (16). Ученый, слепо следующий фонетическим законам в этимологии, нередко лишен возможности привлекать для сравнения действительно исконно родственные формы и лексемы, поскольку они не отвечают заранее заданным формулам, но в то же время в ряде случаев он вынужден произвольно истолковывать самые различные по своей природе явления языка в свете этих априорных формул. Например, рифмованные образования нередко принимаются за ошибки, а ошибки - за рифмованные образования или подвижные формативы, а также объясняются на основе аналогии), тем самым сводя на нет основной смысл этих законов - их строгость. Поэтому фонетические законы, которые в ряде случаев, безусловно, представляют собой одно из важнейших звеньев процедуры этимологизирования, сами по себе явно недостаточны для решения вопроса о соотношении отдельных слов. Именно здесь наиболее ярко проявляется столкновение основных параметров всякого исследования - фактического материала - теории и метода. На основе сравнительно-исторического метода возникла новая лингвистическая дисциплина - этимология, в рамках которой восстанавливаются (реконструируются) наиболее древняя словообразовательная структура слова и элементы его значения (внутренняя форма слова). Т.е. образы, символы или связи с предметами материальной культуры, на основе которых первоначально возникло данное значение, оказавшиеся нарушенными, смещенными, утраченными или в результате различных внутриязыковых, культурно-социальных, межъязыковых и территориально-временных процессов. Реконструируются также характер мотивированно значения слова, возможное пересечение или контаминация нескольких корней или семантических последовательностей, ареал распространения слова (возможные смены ареала), а также факторы, оказывающие влияние на структуру и значение слова (соотношение значения слова и его изменений с фактами истории, материальной культуры, этнографии, религии и мифологии того или иного народа). При установлении этимологии тех или иных слов исключительную важность приобретает использование лингвистической географии. Учет показаний лингвистической географии дает возможность восстановить исчезнувшие звенья в лексике, семантике и фонетике изучаемого языка, подойти к решению проблемы. Этимологические построения, однако, почти всегда носят относительный характер, являются гипотезой, которая в дальнейшем может быть уточнена и видоизменена, а то и вовсе отвергнута. ГЛАВА 2.СОВРЕМЕННАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА (ЕЕ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ) В качестве самостоятельного раздела науки о языке лингвистическая семантика (семасиология) возникла в XIX в. Ее основоположниками считаются обычно немецкий ученый Хр. Рейзиг и французский ученый М. Бреаль. Основы русской семасиологии были заложены в трудах А. А. Потебни и М. М. Покровского. Это не значит, конечно, что до XIX в. семантический аспект языка вообще не изучался. Проблема значения, в частности проблема соотношения языка, мышления и действительности, живо интересовала ученых и в античные времена, и в период средневековья, и в эпоху Возрождения. Однако почти до конца XIX в. вопросы семантики были предметом философии, логики, грамматики, риторики в практической лексикографии. Первоначально своей главной задачей семасиология считала изучение этимологии и истории отдельных слов, иногда с учетом и их системных смысловых связей, особенно в трудах М. М. Покровского. Эта задача решалась, как правило, в соответствии с принципами и требованиями сравнительно-исторического языкознания (7). На новом научном уровне, с учетом новых методологических требований науки, их ставит и решает, например, современная историческая лексикология и этимология, типологическая лингвистика и социолингвистика. Первые попытки создания диахронической структурной семантики были предприняты, как известно, немецким ученым Йостом Триром. Они закончились неудачей. Однако общие идеи Трира о системности словаря и о системном характере развития значений, равно как и сходные идеи его предшественников, были подхвачены многими учеными, совместными усилиями которых в 30 - 50-е годы нашего века была заложена серьезная научная база для создания как синхронной, так и диахронической структурной (системной) семантики. Вообще же в ранних течениях структурализма, лингвистике, абсолютно формальной по своей сущности, семантика или полностью игнорировалась и даже исключалась из языкознания, или изучалась в очень незначительной степени. Острая потребность в разработке семантики была хорошо осознана, в частности, в теории порождающих моделей языка, в прикладной лингвистике (машинный перевод, автоматическое реферирование, автоматический поиск информации и т. д.), в семиотике, в теории информации. Именно этими обстоятельствами объясняется тот факт, что в 60-е годы семантикой стали активно заниматься даже те ученые, которые раньше были убежденными формалистами, т. е. противниками всякого ментализма. Традиционная лингвистика была в определенном смысле структурной, т.к. ибо изучение фонологических систем, грамматических парадигм, системы частей речи, смысловой структуры многозначных слов, синонимических радов и тематических групп по своему существу не могло не быть в той или иной мере структурным (системным). Современная лингвистика стала, бесспорно, еще более системной, включая и те ее направления, которые, наряду с новыми плодотворными идеями и методами, учитывают также ценные старые традиции. Современная лингвистическая семантика характеризуется следующими важнейшими особенностями: 1. В ней достаточно глубоко осознано отмеченное еще А. А. Потебней (14) различие между неязыковым мыслительным содержанием, на которое указывает, "намекает" языковой знак, и языковым значением, выполняющим различительную, знаковую функцию. Очень много сделали для обоснования этого разграничения, теоретическая и практическая ценность которого сейчас очевидна (особенно в лексикографии), советские и чешские языковеды, польские языковеды и логики, английская Оксфордская школа логиков 2. Понята необходимость отграничения языкового значения от других типов информации: знаковой функции, значимости, смысла. Размежевание названных типов информации поможет, более четко и ясно ответить на многие трудные вопросы лингвистики, например более строго определить семантические и формальные классы слов, содержательные (семантические) и формальные (асемантические) грамматические категории, грамматические значения и грамматические функции. 3. Традиционное понимание семасиологии как лексической семантики расширилось сейчас до понимания ее как науки о содержательном аспекте всех уровней и подуровней языка: лексического, словообразовательного, морфологического и синтаксического. В соответствии с этим выделяются лексическая, словообразовательная и грамматическая семантика. 4. Очень важная особенность многих современных исследований по лингвистической семантике - широкое применение в них принципов логического анализа. Типичной чертой современных исследований по категориям морфологии является широкое использование в них лексического материала. Также учет параллельных лексических и морфологических средств выражения одних и тех же языковых значений, учет типовых значений различных семантических классов слов (лексико-грамматических разрядов, лексико-семантических групп и т. п.), выделяемых в пределах одной части речи, внимание к грамматическим категориям и значениям частей речи, лежащим в основе их транспозиции. Одной из главных задач морфологической семантики следует считать разграничение чисто формальных, пустых и содержательных, грамматических категорий. Основной единицей семантики единодушно признается языковое значение. Все многообразие определений языкового значения можно, по-видимому, свести к двум основным, исходным: к определению его как отражательной категории (как психической сущности) и как реляционной категории (как отношения). По первому определению, значение - это лишь один из типов языковой информации, хотя и наиболее важный. Кроме значения, единицы языка (языковые знаки) обладают знаковой функцией и значимостью, а в речи - также смыслом. Определение же значения как отношения позволяет подвести под эту категорию, понимаемую очень широко, любую функцию языковых единиц: семантическую, формально-техническую, конструктивно-синтаксическую и т. д., но оно ничего не говорит о внутренней природе, о внутреннем содержании языкового значения и никак не отграничивает его от других типов языковой информации. Поэтому единственно верным, на наш взгляд, является понимание языкового значения как психической сущности, соответствующее ленинской теории отражения. Для понимания природы языкового значения и для отграничения его от других типов языковой и неязыковой информации необходимо иметь более или менее четкое представление о строении, о структуре языка в целом. Прежде всего, необходимо разграничивать язык как систему (как результативную данность) и язык как процесс (как речевую деятельность), имея при этом в виду, что и система языка, и речевая деятельность имеют два аспекта: социальный и индивидуальный. Языковая система-это внутренне организованная совокупность знаков и правил их употребления, а речевая деятельность-это непосредственное владение языком, т. е. реализация способности использовать язык в определенных коммуникативных целях. Результатом речевой деятельности являются тексты (речь как акустическая или графическая данность). Таким образом, язык как глобальное явление включает три категории: языковую систему (кроме инвентаря знаков и правил владения ими к ней относится и языковая способность), речевую деятельность (применение языковой способности к инвентарю знаков и к правилам их использования) и текст (он представляет собой конкретные реализации языковой системы) (19). В теории языка должны изучаться структуры знаковых систем, а в теории речевой деятельности-правила "перекодирования" знаков одной системы в знаки другой, а также правила преобразования знаков внутри одной знаковой системы, т. е. правила построения из единиц языковой системы текста (синтез) и правила его дешифровки (анализ). Язык как инвентарь единиц и правил их применения или образования (знание этих единиц и правил и есть языковая способность) состоит, по крайней мере, из трех основных слоев, или стратумов: семантического, лексико-грамматического (формального) и фонетического, находящихся в отношении дополнительности друг к другу. Основной единицей семантического стратума является семема (значение словоформы), основной единицей лексико-грамматического стратума-словоформа (в общепринятом понимании), основной единицей фонетического стратума-звукотип. Как знаковые единицы и семема, и словоформа, и звукотип (звук языка) обладают следующими обязательными свойствами: информативностью, социальностью, дискретностью, структурностью и репрезентативностью (7). Структурными компонентами семемы как дискретной единицы являются семы (элементарные, далее не делимые компоненты) и семантические множители (непосредственно составляющие компоненты семемы, отражающие ее деривационные связи), структурными компонентами словоформы-морфы и грамматические множители, структурными компонентами звукотипа - интегральные и дифференциальные фонетические признаки. Сочетания основных знаковых единиц образуют различные типы конкретных синтагм (сложных знаков): сочетания звукотипов-конкретные фонетические синтагмы, сочетания словоформ-конкретные лексико-грамматические синтагмы, сочетания семем-конкретные семантические синтагмы, т. е. непредикатные и предикатные выражения и их комплексы. Таким образом, в каждом языковом стратуме выделяются нулевой уровень, уровень основных (простых) знаковых единиц и уровень синтагм (сложных знаковых единиц). Можно вы делить три типа языковой информации: значение, знаковую функцию и значимость. Значение-это самостоятельный семантический знак, представляющий в нашем сознании реалии объективной действительности и сложившиеся о них понятия. Знаковая функция-это прежде всего репрезентативная способность языковых единиц. Например, способность фонетических единиц представлять лексико-грамматические способность лексико-грамматических единиц представлять семантические, способность семантических единиц подставлять элементы и факты реальной действительности, а также понятия о них, способность вариантных единиц представлять инвариантные и т. д. Можно говорить также о конструктивно-синтаксической функции языковых единиц, об их стилистической функции и т. д. Значимость - это хранящаяся в сознании говорящих информация о связи знака с определенными парадигмами того или иного стратума (парадигматическая значимость), с определенными синтагмами (синтагматическая значимость, или валентность) и с определенными сферами функционирования языка (стилистическая значимость); допустимо, видимо, говорить о частотности языковых единиц как статистической их значимости, а также об исторической мотивированности производных слов как их деривационной, этимологической значимости. Основной единицей семантической системы языка и соответственно основным понятием лингвистической семантики является семема. Второй по важности единицей семантики следует признать семантическую синтагму. В качестве структурных компонентов семемы выступают семы и семантические множители, а в качестве структурных компонентой семантической синтагмы-семемы и сочетания семем. Поскольку термин семема (в том же смысле часто употребляется также термин "семантема") адекватен термину "значение словоформы"" в дальнейшем мы будем пользоваться главным образом термином, "значением (в сочетаниях "значение слова", "значение словоформы" и т. п.). Наряду с частными терминами "сема" и "семантический множитель" употребляется также более общий термин "компонент значения", так как типы структурных компонентов значения могут быть весьма разнообразными как по характеру их содержания, так и по их функции. Термин "семантическая модель" используется, как синоним термина "абстрактная семантическая синтагма". Типы значений (семем) определяются в первую очередь их функциями и их структурой, т.е. характером входящих в их состав компонентов и их взаимоотношением, их иерархией. Необходимо остановиться сначала на типологии их структурных компонентов (сем и семантических множителей) (2). Структурное членение семемы и выделение ее составных компонентов может производиться по разным основаниям. По соотношению со структурными компонентами словоформы как формального аналога семемы выделяются лексические, в том числе словообразовательные, и грамматические семы и семантические множители. Это традиционные лексические и грамматические значения. Лексические и словообразовательные компоненты семемы соотносятся с корневыми и словообразовательными aффиксальными морфемами, а грамматические-со слов измерительными аффиксами. По способу манифестации в плане выражения различаются эксплицитные и имплицитные компоненты значения. Эксплицитными называются такие компоненты, которые имеют явное словообразовательное (морфемное или синтаксическое (лексемное) выражение, например учить - учитель - учительство (дополнительные семaнтические компоненты в производных словах учитель, учительстельство выражаются с помощью словообразующих морфем -тель, -ство); поступать-поступать скромно (оценочная сема глагола поступать в синтагм поступать скромно конкретизируется синтагматической, самостоятельной лексемой скромно, ср. скромничать). Имплицитные компоненты семемы не имеют явного выражения в формальной лексико-грамматической струн туре языка. Вместе с другими компонентами они соотносятся с одной и той же словоформой (лексемой). Например: существо - человек (имплицирован компонент "живое существо") - мужчина (имплицирован компонент "мужской пол") - юноша (имплицирован компонент "молодой"); говорить - тараторить (имплицирован компонент "быстро") и т. д. Таким образом, имплицитные компоненты значений выявляются лишь в лексико-семантических парадигмах" через лексико-семантические оппозиции и через контекст, т. е. относятся к так называемой скрытой грамматике. По типу отношений, в основе которых они лежат, компоненты значения могут быть синтагматическими и парадигматическими. Так семы субъектности и локальности в значении глагольной словоформы находится (например, в предложение "Он находится здесь".), обусловливающие соответствующую ее семантическую сочетаемость, являются синтагматическими. Остальные семы (лексическая сема "быть" и грамматические семы лица, времени, наклонения) - парадигматическими. Первые обусловливают взаимосвязь семем в составе синтагм, а вторые - их взаимосвязь в составе лексических и грамматических парадигм. По характеру отношений внутри семемы вычленяются доминирующие и зависимые семантические компоненты, причем зависимые компоненты тоже иерархически взаимосвязаны. Например, компонент "каузировать" у глаголов пугать, стыдить, показывать и т. п., является господствующим, а все остальные - зависимыми. Возможность вычленения доминирующих и подчиненных компонентов в составе семем свидетельствует об их иерархической структуре, сходной во многих отношениях с семантической структурой предложений (пропозиций). Очень разнообразны типы семем в качественном отношении, именно качественные характеристики семем тесно переплетаются, как правило, с их функциональными особенностями. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Таким образом, семантика представляет несомненный интерес и ее значение трудно переоценить как источник сведений о когнитивных сведениях различных частей речи. В связи с тем, что язык является одним из самых интересных явлений, которые существуют обществе. Одним из самых исторических достояний человека является язык, с помощью которого произошло создание человека, мыслящего и разумного. Люди обычно не предполагают о сложных явлениях, которые привели к возникновению, исчезновению или сохранению тех или иных элементов языка. Они не имею точного представления, как регулируются все звенья языка и что именно дает им возможность средством общения людей в различные периоды человеческой истории. В данном случае семантика представляет собой основу сведений о частях речи русского языка и нуждается в исследовании, развитии и совершенствовании. БИБЛИОГРАФИЯ "Слова и вещи". - М., 1977 Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. Избранные труды т.1 и 2., М., 1995, 2-е издание. Богданова В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. М., 1982. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. М., 1978. Васильев Л.М. Семантические модели предложения. В сб. Исследования по семантике. Уфа, 1976. Васильев Л.М. О знаковой сущности языка. - В сб.: Семантика и структура предложения. Уфа, 1988. Васильев Л.М. Семантика русского глагола: Учеб.пособие. - М.: Высш. шк., 1991. Васильев Л.М. Теория значения в лингвистической литературе. М., 1988. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.,1983. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М., 1982. Кубрякова Е.С. Части речи о когнитивной точки зрения. М., 1997. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений: Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике. - Учеб. Пособие. - М.: Высш. шк.,1989. Методы изучения лексики. Минск, 1975. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М., 1958. Принципы и методы семантических исследований. Сборник. М.,1986. Трубачев О.Н. Этимологические исследования и лексическая семантика. М., 1976. Ф.П. Филин. Очерки по истории языкознания. М., 1985. Чейф У.Л. Значение и структура языка. М., 1989. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1983. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1987. 26 2 Работа на этой странице представлена для Вашего ознакомления в текстовом (сокращенном) виде. Для того, чтобы получить полностью оформленную работу в формате Word, со всеми сносками, таблицами, рисунками, графиками, приложениями и т.д., достаточно просто её СКАЧАТЬ. |
|
Copyright © refbank.ru 2005-2024
Все права на представленные на сайте материалы принадлежат refbank.ru. Перепечатка, копирование материалов без разрешения администрации сайта запрещено. |
|