|
|
Основные направления развития социологии XX векаПЛАН Введение ............................................................................... 3 1. Неопозитивизм ................................................................... 4 2. Феноменологическая социология ......................................... 6 3. Функционалисткая социология ............................................ 13 Заключение ........................................................................... 16 Список использованной литературы ....................................... 17 Введение Социология как самостоятельная научная дисциплина сформировалась относительно недавно. Истоки социологии можно найти еще в древней философии, которая пыталась определить порядок общественной жизни, способный обеспечить счастье всем людям и могущество правителям. Античность, Средневековье, Возрождение, Просвещение предложили свои, уже теоретические, модели устройства общества и места человека в нем, свои схемы общественного развития. Однако возникновение социологии в ее современном виде было связано с ориентацией на новый тип научности, характерный для естествознания Нового времени. Ее возникновение связывают с именем О.Конта, который в 30-х гг. 19 века предложил термин "социология" для обозначения принципиально новой науки об обществе, которую еще предстояло создать. Социология XX века унаследовала классическую органическую модель и придала ей более современную форму в таких влиятельных теоретических направлениях, как теория систем, структурный функционализм, неоэволюционизм. На целое столетие в социологии утвердился взгляд на общество как на некую материальную сущность, реальный, осязаемый объект, имеющий четкие границы, устойчивую внутреннюю структуру и подчиняющийся объективным законам, подобным законам природы, действующим независимо от людей, "за их спинами". Лишь недавно в качестве доминирующей в социологии утвердился иной - "процессуальный" образ общества, альтернативный традиционной системно-организмической модели. Общество перестает рассматриваться как жесткий, материальный объект. В современных социологических теориях оно предстает как межличностная, межиндивидуальная реальность, социальное поле межличностных взаимодействий. Странная модель "общества без людей", в которой история вершится где-то над человеческими головами, заменяется представлениями об обществе как совокупном результате преднамеренной и непреднамеренной деятельности всех его членов. 1. Неопозитивизм Неопозитивизм является современной формой позитивизма. История неопозитивизма начинается с момента возникновения Венского кружка и Львовско-варшавской школы логиков. В период между двумя мировыми войнами неопозитивизм выдвигает доктрину так называемого "логического позитивизма" - наиболее радикальной формы неопозитивизма. После второй мировой войны неопозитивизм вступает в полосу заката, отказа (правда частичного и не всегда последовательного) от решающих пунктов доктрины логического позитивизма. В настоящее время его философские и методологические установки продолжают жить в "снятом" виде в концепциях различных школ современного неопозитивизма (лингвистическая философия в Англии, академическая и общая семантика в США, операционализм, неопрагматизм и т.д.). Поэтому анализ этих установок имеет не только историческое значение. Без него непонятны современные формы "социологии анализа". В первую очередь бросается в глаза резкое различие между неопозитивизмом и классическим позитивизмом. Классики позитивизма (Конт, Милль, Спенсер) не отрицали мировоззренческую функцию социологии. Они оспаривали лишь возможность особого "философского", т.е. априорного, внеэмпирического, спекулятивного познания мира, считали единственным источником знания положительные науки, опирающиеся на наблюдение и эксперимент. Главную задачу социологии они видели в интеграции, синтезе знаний, накопленных частичными науками, в движении путем индуктивных обобщений от частичных синтезов к универсальному, к всеобщим понятиям и законам. Строгой верификации доступны утверждения, истинность (ложность) которых можно окончательно установить с помощью любой конечной серии наблюдений. Законы науки доступны лишь слабой верификации, состоящей в возможности выведения с их помощью таких сингулярных (строго верифицируемых) суждений, которые без них невыводимы. Особое внимание неопозитивисты уделяют проблемам, связанным с проверкой теорий. Научная теория есть знаковая система и потому (по схеме Морриса) имеет три измерения: синтаксическое (отношение знаков друг к другу); семантическое (отношение знака и обозначаемого); и прагматическое (отношение знака и человека, использующего его). Синтаксический аспект теории - ее формальная структура; семантический аспект - операциональные определения, выступающее как связующее звено между теоретическими понятиями и терминами наблюдения; прагматический аспект - функции теории в процессе познания и тем самым совокупность критериев, определяющих ее судьбу в науке. Логическая проверка теории включает два этапа. Первый (синтаксический) этап - анализ логической формы теории безотносительно к смыслу применяемых в ней понятий. Второй (семантический) этап - анализ зависимостей между значениями истинности понятий. На первом этапе теория предстает как формальная аксиоматическая система (исчисление, формализм), для построения которой необходимы и достаточны: набор первичных (не определяемых явно) терминов; набор первичных (невыводимых) предложений (аксиом); набор правил образования и преобразования предложений. Система представляет собой цепь логически эквивалентных предложений (тавтологий), раскрывающих содержание исходных аксиом. Любое предложение, которое может быть выведено из других предложений системы, истинно в ней; предложение, не выводимое из других предложений данной системы и не противоречащее им, в этой системе не имеет смысла. Аксиоматические системы должны удовлетворять критериям когерентности (аксиомы не должны противоречить друг другу), независимости (аксиомы не должны выводиться друг из друга) и полноты (все аксиомы должны быть сформулированы явно). Никаких других требований к ним предъявлять нельзя. Важнейший критерий - когерентность. Теория, нарушающая формально-логический закон исключенного противоречия, познавательного смысла иметь не может (поскольку из ее аксиом могут быть выведены какие угодно следствия). Такая теория ничего не запрещает и таким образом ставит себя вне науки, призванной информировать нас, что возможно и что невозможно в мире. Логическая связность теории - необходимое, но недостаточное условие принадлежности ее к науке (и теологию можно построить как непротиворечивую систему). Безупречная с формальной стороны теория изображает некоторый логически возможный мир. Но при этом остается открытым вопрос об ее отношении к тому реальному миру, в котором мы живем. На него отвечает эмпирическое наблюдение. Предмет наблюдения - факты. Только они существуют реально. Законы науки - всего лишь "постоянные конъюнкции", выражающие единообразие опыта (т.е. совокупности единичных фактов). "Мир не состоит из эмпирических фактов с дополняющими их законами природы; то, что мы называем законами природы, есть наши понятийные средства, с помощью которых мы организуем наше эмпирическое знание и предсказываем будущее". Таким образом, основными принципами неопозитивизма являются: 1) очищение языка науки от метафизических псевдопонятий и псевдоутверждений; 2) разработка единого языка унифицированной науки, обоснование методологического единства знания; 3) выделение двух классов "значимых" (имеющих познавательный смысл) высказываний: аналитических суждений логики и математики, синтетических суждений эмпирической науки; 4) обязательная верифицируемость синтетических суждений; 5) сводимость всех синтетических суждений, не поддающихся непосредственной верификации, к суждениям, допускающим таковую. 2. Феноменологическая социология Большое воздействие на развитие ряда разделов современной социологии XX века оказала так называемая феноменологическая социология, оригинальная версия которой была разработана австрийским (до 1938 г.) философом и социологом, профессором социологии нью-йоркской школы социальных исследований Альфредом Шюцем (1899-1959). Опираясь как на учение Э. Гуссерля, так и на идеи М. Вебера, Дж. Г. Мида, А. Бергсона, У. Джеймса, Шюц в своем основном труде "Феноменология социального мира" (1932) выдвинул собственную концепцию понимающей социологии, пытаясь решить применительно к сфере социального знания поставленную Гуссерлем задачу - восстановить связь абстрактных научных понятий с жизненным миром, миром повседневного знания и деятельности. Эта новая социология оказалась, по сути дела, систематическим описанием, с точки зрения действующего индивида, структур социального мира, каким он является в ходе и посредством самой этой деятельности, или, другими словами, она оказалась систематическим описанием познания социального мира в процессе деятельности. Подходя с этой последней точки зрения, социологию Шюца по справедливости можно назвать социологией познания. Шюц проводил свою позицию весьма последовательно, прослеживая процесс социального познания от субъективно подразумеваемого смысла изолированного действия до претендующих на объективность понятий социальных наук. Тем самым он пытался связать науку со здравым смыслом, с миром повседневного знания и опыта (некоторые из вариантов феноменологической социологии, основывающиеся на идеях Шюца, не случайно носят имя "социологии повседневности"). Выявление такой связи крайне важно, но в то же время и опасно, ибо оно лишает науку свойственной ей ауры объективности и исключительности и показывает, что обыденное и научное познание социального мира в принципе неразделимы. Научное познание тем самым релятивизируется. В обнаружении, систематическом анализе и изложении этого достаточно двусмысленного факта состоит главная заслуга Шюца в области теоретической социологии. Из многочисленных философских и социологических концепций Шюца остановимся на трех, оказавших наибольшее влияние на позднейшее развитие. Первая - это концепция природы объективности социального мира, вторая - концепция рациональности социального взаимодействия, третья - концепция повседневной реальности как реальности высшего порядка. Размышления о природе объективности социального мира Шюц начинает с констатации кардинального факта несовместимости позиций, точек зрения Я и другого. Каждая индивидуальная позиция определяется тем, что Шюц именует биографической ситуацией индивида. Биографическая ситуация определяется обстоятельствами рождения, взросления, воспитания, разнообразными религиозными и идеологическими воздействиями и т.д. Для каждого индивида она уникальна, и именно она превращает "мир вообще", как общую для всех живущих реальность, в "мой собственный мир" каждого конкретного человека. Кроме того, биографическая ситуация создает для каждого особенную перспективу видения, где индивид оказывается как бы центром мира, "отсчитывающим" и организующим каждую интерпретацию, каждый акт понимания, исходя из и относительно этого центра. Вместе с тем все биографические ситуации имеют между собой нечто общее: ведь они представляют собой продукт истории не только индивидуального ознакомления с миром, но и усвоенной в ходе образования и воспитания "всеобщей истории" предметно-смыслового освоения мира. Поэтому, как говорит Шюц, каждый из моментов моего опыта, "осажденного" в биографической ситуации, с самого начала типичен, т.е. заключается в горизонте возможных подобных этому моментов опыта. А уже разделение индивидуального и общего, отбор типизирующих признаков, вообще видение чего-то в качестве общего, а чего-то в качестве особенного - это задача моей собственной активности. Источником этой активности, согласно Шугну, является мой практический интерес и "релевантность" явления, с точки зрения моих практических целей, которые, в свою очередь, определяются перспективой моих отношений с миром, моей уникальной биографической ситуацией. Таким образом, индивид видит мир частью обобщенно (по терминологии Шюца, в типических его характеристиках), частью - в его индивидуальных свойствах. Но в каждом случае видение в целом уникально и неповторимо и (это главное) не гарантирует надежное взаимосогласованное протекание сложных человеческих взаимодействий. Тем не менее, сложнейшие взаимодействия имеют место и протекают успешно. Повседневное мышление, пишет Шюц, преодолевает различия индивидуальных перспектив с помощью двух главных идеализации. 1. Идеализация взаимозаменяемости точек зрения: "Я считаю само собой разумеющимся и предполагаю, что другой считает также, что, если я поменяюсь с ним местами и его "здесь" станет моим, я буду находиться на том же самом расстоянии от объектов и видеть их в той же самой типичности, что и он в настоящий момент, более того, в пределах моей досягаемости будут находиться те же самые вещи, что у него сейчас" 2. Идеализация совпадения систем релевантности: "До тех пор, пока не доказано обратно, я считаю само собой разумеющимся - и полагаю, что другой считает также, - что различие перспектив, порождаемые нашими уникальными биографическими ситуациями, несущественны с точки зрения наличных целей любого из нас, и что он и я (т е "мы") полагаем, что отбираем и интерпретируем потенциально и актуально общие объекты и их характеристики тем же самым или, по крайней мере, "эмпирически тем же самым", т.е. тем же самым с точки зрения наших практических целей способом"1. Согласно Шюцу, эти две идеализации являются орудием типизации объектов с целью преодоления и "снятия" черт своеобразия личного опыта. Ее постоянное применение порождает такое представление об объектах, которое лишено "перспективной" природы, свойственно каждому, т.е. никому в частности. Это анонимное, ничье знание. Оно же воспринимается участниками взаимодействия как объективное, т.е. независимое от меня и моего партнера, от того, как мы по-особенному видим мир, от нашей биографической ситуации и наших практических целей. Другими словами, в результате применения этих идеализации возникает ощущение объективности воспринимаемого и концептируемого, общего мне и моим партнерам мира. Это и есть мир повседневной жизни в его самых общих характеристиках, как он воспринимается в согласии подавляющим большинством социальных индивидов. Это наш привычный "социокультурный мир". По своему генезису наши представления о нем имеют социально (т.е. посредством межчеловеческих взаимодействий) детерминированный характер. Но в сознании самих индивидов он выступает как объективный, независимо от них самих существующий мир. Поэтому можно сказать, что объективность социального мира есть рефлексивный, социально организованный феномен. Социальным взаимодействием, следовательно, будет являться то взаимодействие, которое основывается на представлениях, имеющих определенный уровень типичности. Типизируются мотивы участников, типизируются, согласно мотивам, личности участников, само взаимодействие воспринимается его участниками как типическое. В повседневной жизни в большинстве случаев мы имеем дело не с людьми, а с типами. "Я предполагаю, - пишет Шюц, - что мое действие (скажем, я опускаю в почтовый ящик правильно адресованное и снабженное маркой письмо) побудит некоего анонимного партнера (почтового служащего) совершить типичное действие (выемку почты) на основе типического мотива (выполнение должностных обязанностей). Я также предполагаю, что мое представление о типе деятельности другого в основе своей совпадает с его типологическим представлением о самом себе, причем в последнее включено и типическое представление о моем (его анонимного партнера) типичном поведении, основанном на типичных мотивах ... В моем собственном типическом представлении обо мне самом, как о клиенте почтового ведомства, я строю свои действия так, как этого ожидает типичный почтовый служащий от типичного клиента"2. Чем выше степень анонимности и типичности взаимодействий, чем более они стандартизованы, тем более согласованно, успешно, "гладко" протекает повседневная жизнь в целом. Такой образ социального взаимодействия и социальной жизни в целом может казаться чересчур рациональным. Но, как показывает Шюц, нормальность, правильность, разумность, предсказуемость поведения в повседневной жизни имеет мало общего с рациональностью. Классическая характеристика рационального поведения дана Максом Вебером, на нее и ссылается Шюц: "Рациональное действие предполагает, что деятель ясно представляет цели, средства и вторичные последствия его, включая сюда рациональные представления о средствах для достижения цели, о соотношении избранной цели с другими возможными результатами применения этих средств, наконец, об относительной важности различных возможных целей"3. Для того, чтобы действие отвечало критериям рациональности, Действующий должен проанализировать (а) ситуацию начала деятельности, в том числе в ее специфическом биографическом преломлении, (б) состояние дел, которое предполагается в качестве цели, в том числе место предполагаемой цели в иерархии своих планов, совместимость ее с другими целями, их возможное воздействие друг на друга (в) средства, возможности их использования, их совместимость с целями, их совместимость со средствами, привлекаемыми для реализации других планов и т.д. Ясно, что действие вызовет реакцию других людей. Тогда не только эти другие должны выполнить все предписания рациональности (а, б, в), но и сам действующий должен учесть в своих расчетах все их расчеты, чтобы суметь реализовать свои цели. Таковы явно невыполнимые - и явно невыполняемые в каждом конкретном случае - условия рационального поведения. Тем не менее повседневная жизнь почти полностью состоит из действий, которые понятны, разумны, предсказуемы и в этом смысле рациональны. А это значит, что повседневная рациональность отличается от идеальной, логической рациональности, как она описывалась М. Вебером и многими другими. Она основывается не на "исчислении" средств-целей, а на априорно данных типических структурах, которые не анализируются и не рассчитываются, а приняты на веру. Они представляют собой нормальную объективную среду повседневной деятельности. Эта нормальность есть повседневный эрзац научной рациональности, хотя и слывет последней. Повседневная реальность вообще, согласно Шюцу, является реальностью особого рода. Как это понимать? Выдвигая концепцию множественности реальностей, Шюц опирается на идею американского философа и психолога У. Джемса о существовании многообразных миров опыта, единственным критерием реальности которых служит психологическая убежденность, вера в их реальное существование. Джеме говорит о мире физических объектов, мире научной теории, мире религиозной веры и т.д. Шюц говорит об этих же явлениях, называя джемсовские "миры опыта" "конечными областями значений", которым люди могут приписывать свойство реальности. "Мы называем конечной областью значений, - пишет Шюц, - некоторую совокупность данных нашего опыта, если все они демонстрируют определенный когнитивный стиль и являются - по отношению к этому стилю - в себе непротиворечивыми и совместимыми друг с другом"4. Эти конечные области значений: мир научного теоретизирования и т.д. К понятию когнитивного стиля, конституирующего тот или иной "мир", относятся следующие характеристики: (а) особая форма активности сознания (напряженное бодрствование, спокойствие созерцания, пассивность во сне и т.д.); (б) преобладающая форма деятельности (физическая работа, деятельность мышления, эмоциональная активность, работа воображения); (в) специфическая форма личностной вовлеченности (участвует в данной сфере человек как целостная личность или фрагментарно); (г) особенная форма социальности (специфика переживания другого или других, специфика протекания взаимодействий); (д) своеобразие переживания времени. Следуя этим пунктам, Шюц выделяет специфику каждой из сфер реальности, т.е. конечных областей значений. Конечны эти области в том смысле, что между ними нет прямого перехода, прямой коммуникации, переход из одной в другую предполагает скачок, перерыв постепенности и своеобразное шоковое переживание. Возьмем повседневность как особую сферу реальности. Для нее характерно: (а) бодрствующее напряженное внимание к жизни как форма активности сознания; (б) в качестве преобладающей формы деятельности - выдвижение проектов и их реализация, вносящая изменения в окружающий мир, Шюц квалифицирует ее как трудовую деятельность и говорит, что она играет важнейшую роль в конституировании повседневности; (в) трудящееся Я выступает как целостная, нефрагментированная личность в единстве всех ее способностей; (г) как особенная форма социальности выступает типизированный мир социального действия и взаимодействия; (д) как своеобразная временная перспектива - социального организованное и объективированное стандартное время, или трудовое время, или время трудовых ритмов. -- Можно подвести итог, дав общее определение повседневности, как она понимается Шюцем. Повседневность - это сфера человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия и переживания мира, возникающей на основе трудовой деятельности. Для нее характерно напряженно-бодрствующее состояние сознания, целостность личностного участия в мире, представляющим собой совокупность не вызывающих сомнения в объективности своего существования форм объектов, явлений, личностей и социальных взаимодействий. Для того, чтобы лучше понять специфику повседневности, взглянем через эти же "очки" на любую другую из конечных областей значений, например на мир фантазии. Сюда может быть отнесено многое: и простое "фантазирование", и измышленная реальность литературного произведения, и мир волшебной сказки, мифа и т.д. Все они по всем параметрам отличаются от мира повседневности. В них превалирует совсем иная форма деятельности - не труд, мотивируемый окружающим миром и воздействующий на его объекты. Напряженно-бодрствующая установка сознания заменена созерцательной, воображающей. Человеческое Я не реализуется в этом мире полностью, практически-деятельная его сторона остается не участвующей. Качество социальности этого мира снижается: в предельном случае коммуникация и понимание продуктов фантазии вообще невозможно. Наконец, здесь совсем иная временная перспектива: фантастика не живет в трудовом времени, хотя и может быть локализована в личностном и социо-историческом времени. Мы не будем вдаваться в детали; важно, что буквально все характеристики мира фантазии обнаруживают дефицит каких-то качеств, свойственных миру повседневности: внимания к жизни, деятельности, личностности, социальности. Отсюда можно сделать вывод, что мир фантазии представляет собой какую-то трансформацию мира повседневности, а не независимую по отношению к ней и равноправную с ней реальность. То же самое можно сказать и в отношении других "конечных сфер": мира душевной болезни, мира игры, мира научной теории. Анализ показывает, что, являясь одной из сфер реальности, одной из конечных областей, повседневность первична по отношению к другим сферам. Шюц говорит поэтому о реальности повседневной жизни как верховной реальности, по отношению к которой прочие являются квазиреальностями. В заключение рассмотрим, как понимает Шюц такую важную для нас сферу, как научное теоретизирование в его взаимоотношениях с повседневной жизнью. Здесь исследователь также сталкивается с рядом "дефицитов". Прежде всего, конечно, дефицит деятельности. Теоретик именно в своей роли теоретика не испытывает воздействий внешнего мира и сам на него не воздействует. Его установка чисто созерцательная. Конечно, правильно говорят, что нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Но вопрос применения теории - это вопрос, относящийся к компетенции либо самого теоретика, либо других людей уже в другой сфере - в сфере повседневных целей, задач, проектов. Кроме того, дефицит личности. Физическая и социальная личность теоретика практически выключены, когда он занимается теоретизированием. Он в это время и везде, и нигде, его личная перспектива отсутствует. Его конкретное физическое местоположение, физическая конституция, пол, возраст, социальное положение, воспитание, характер, религия, идеология, национальность - все это не имеет отношения к решаемой научной проблеме. При этом складывается своеобразная временная форма. Как для теоретика не существует "здесь", так не существует и "сейчас". Если проблема должна быть решена "сейчас" (ибо за это, скажем, будет присуждено профессорское звание), то тем самым она изымается из контекста теоретизирования и помещается в контекст повседневности, а ученый оказывается выступающим в роли повседневного деятеля. В теоретическом же контексте проблема стоит вне времени (и пространства) - сама она и ее решение действительны для любого времени (и места). Именно эта его вневременность придает научному теоретизированию свойство обратимости, в отличие от необратимости продуктов деятельности в повседневной жизни. Однако в отличие, например, от области фантазии сфера научного теоретизирования определенным образом социально структурирована. Проблема, над которой работает теоретик, определяет систему его релевантности, диктует, какие разделы знания являются более, какие менее важными. Здесь существуют типические проблемы и типические решения. Существует социальное распределение знания - имеются эксперты в определенных областях. Научная терминология (понятия-типы) выполняет функции коммуникативного посредника в мире научного теоретизирования. Нужно сказать, что сам Шюц удовлетворительного ответа на этот вопрос не дал, он сам не нашел решения сформулированного им парадокса. Его предложения в области теории социальных наук не выходят далеко за рамки традиционного натуралистического подхода. Исключение представляют два соображения. Первое: предложение рассматривать научные понятия как "типы второго порядка", т.е. как типы повседневных типов. Второе: включение в число требований к научной теории так называемого постулата субъективной интерпретации, состоящего в том, что "все научные объяснения социального мира ... должны соотноситься с субъективными значениями действий человеческих индивидов, из которых и складывается социальная реальность". Это требование напоминает идею субъективной адекватности, характерную для методологии У. Томаса. Важное само по себе, оно, тем не менее, не стало методологическим нововведением. Формулируя же различия между собственно феноменологией и социологией, Шюц акцентировал внимание на том, что "феноменологу... нет дела до самих объектов. Его интересуют их значения, конституированные деятельностью нашего разума". В итоге для феноменолога, в отличие от социолога, данные опыта представляет собой самоданность объекта в опыте феноменолога. Социолог же черпает данные из иных источников, нежели его собственный интуитивный опыт. Анализ свойств обыденного мышления и деятельности явился, пожалуй, самым значительным достижением феноменологически ориентированной социологии Шюца. Он показал и доказал, что наиболее полно и последовательно человеческая субъективность реализуется в мире повседневности. Повседневность - одна из сфер человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия и осмысления мира, возникающей на основе трудовой деятельности. Социология Шюца не только существенно разнообразила спектр наличных версий социологического теоретизирования на Западе, но и сумела явно обозначить принципиально нетрадиционные исследовательские горизонты. Развитие феноменологической социологии после Шюца ознаменовалось огромным количеством работ его учеников и последователей, носящих в основном либо популиризаторский, либо эпигонский характер. Важным достижением, однако, стала разработка концепции так называемой этнометодологии. 3. Функционалисткая социология В центре внимания функционалистской школы находилось изучение функции, которой обладает всякий общественный институт в рамках совокупного организма и которую она выполняет в целях его сохранения. Хотя эта школа стала приобретать особо заметное влияние начиная с 20-х годов ХХ в., основополагающие принципы функционалистского метода были сформулированы еще в 1895 г. французским социологом Э.Дюркгеймом. Его требование изучения функций социальных явлений было связано с попыткой противодействовать влиянию субъективистского направления философии истории, в частности школы В.Дильтея. Субъективистской оценке фактов противопоставлялось изучение объективных необходимостей, лежавших в основе исторических явлений. Дюркгейм и его сторонники - а впоследствии и представители функционализма - усматривали критерий объективной необходимости в функции вещей, отношений и представлений, в результате чего сама функция становилась у них сущностью понятия причинности. Это, однако, означало, что в конечном счете явления объяснялись из самих себя или их собственного образа действия. Другим стимулом для дальнейшего развития функционализма явилось стремление социологов к лучшему пониманию тех взаимосвязей, которые существовали между различными общественными явлениями, в целях объяснения процессов развития. Поэтому их внимание концентрировалось на изучении связей между различными сферами общественной жизни. Одним из основоположников функционалистской социологии является английский социологи Радклифф-Браун. В Великобритании считается, что Радклифф-Браун был первым "реальным профессионалом" в британской социальной антропологии, потому что он был профессионально подготовлен, оплачивался как антрополог, научил и воспитал других, проводя свою деятельность внутри институциональных рамок, и писал скорее для аудитории профессиональных коллег, чем для дилетантской публики. Что является, однако, важным, это то, что попытка Радклифф-Браун создать "естественную науку об обществе", осуществлялась через серию исключений, которые имели далеко идущие последствия в дисциплине. Это был, прежде всего, отказ от исторической причинности. Подход Радклифф-Браун может быть выражен так: ограниченное число структурных принципов применяются для сравнительного изучения различных систем с тем, чтобы показывает лежащее в основе разнообразие социальных и культурных феноменов. По крайней мере, в теории, метод, таким образом, не имел нужды аппелировать к феноменам или причинам, лежащим за пределами ясных границ его собственной области: общества". Ведущие аналитические принципы функционализма - это "интеграция" и "взаимоотношение", и как таковые, культура и социальная структура стали рассматриваться как идентичные или, по крайней мере, непрерывные. Теория Редклиффа-Брауна вела начало от Дюркгейма, особенно раннего Дюркгейма, страдала чрезмерной приверженностью "органической" аналогии с методологическими последствиями сравнительной социальной морфологии, посвященной строгой классификации различных социальных структурных родов и видов, и социальной физиологии, касающейся объяснения их "нормального" как противоположного патологическому функционированию. "Для дальнейшей разработки понятия "функция", - писал Редклифф-Браун, - удобно использовать аналогию между социальной жизнью и органической жизнью... Система отношений, посредством которой эти единицы связаны, является органической структурой. Как термин здесь используемый, организм не является сам по себе структурой, он является собранием единиц, расположенных в структуру, то есть, в комплекс отношений... Так как здесь используется слово "функция", жизнь организма рассматривается как функционирование его структуры. Именно через и посредством непрерывности функционирования сохраняется непрерывность структуры... Обращаясь от органической жизни к социальной, если мы исследуем такое общество как африканское или австралийское племя, мы можем признать существование социальной структуры. Отдельные человеческие существа, существенные единицы в этом примере, связаны посредством определенного комплекса социальных отношений в интегральное целое. Непрерывность социальной структуры, наподобие непрерывности органической структуры не разрушается за счет изменений в единицах... Непрерывность сохраняется благодаря процессу социальной жизни, который состоит из деятельностей и интеракций отдельных человеческих существ и организованных групп, в которые они соединяются. Социальная жизнь общины определяется здесь как функционирование социальной структуры". Радклифф-Браун создал теорию социальной структуры, которую он рассматривает как сеть социальных отношений, включающих устойчивые социальные группы, социальные категории, классы и социальные роли. Предполагается, что каждая социальная структурная система является самоподдерживающейся, гомеостатической, гармонической функциональной единицей; следовательно, первенство взаимосвязанности. Эмпирически работа подтверждает это изучением всегда частей, не как они существуют сами по себе, но как они функционируют в отношении с целым. Взаимоотношения и функциональная взаимозависимость являются ключами к такому анализу. Другая главная тенденция такой работы - это изучение эволюционного структурного изменения, не радикальное или революционное изменение, но постепенная и предсказуемая трансформация одной формы в другую. Оно одновременно является историческим и археологическим, но по существу морфологическим. Теория Радклифф-Браун о социальной структуре является одновременно инклюзивной теорией культуры. Радклифф-Браун и его последователи обходились без понятия культура. Это было, однако, несколько неискренне, так как их понятие имплицитно заключало в себе концепции культуры. Следствием этого положения было то, что Радклифф-Браун запомнился не за свой вклад в теорию культуры, а скорее как родоначальник влиятельной социальной теории, которая определяла объяснительное понятие "функция" исключительно в отношении понятия "социальная структура", то есть теории "структурного функционализма". Сформулируем основные положения функционализма Редклиффа-Брауна. Все нормы, ценности, чувства, ритуалы стоят над человеком и цель их в том, чтобы скреплять общество. Как живой организм существует постольку, поскольку элементы, его образующие, выполняют определенные функции, так и человеческое общество строится на структуре взаимосвязанных и дополняющих друг друга культурных элементах. Социальная система состоит из "структур" и "действий". "Структуры" представляют собой устойчивые модели, посредством которых индивиды осуществляют отношения между собой и с окружающей средой. Они складываются в результате социального взаимодействия и норм, регулирующих социальные отношения. Функция всех структурных элементов состоит в том, чтобы вносить свой вклад в поддержание социальной солидарности и устойчивости социальной системы. "Иституции" представляют собой устойчивые формы, с помощью которых протекает социальная жизнь индивидов. Функция каждой "институции" заключается в решении определенной социально значимой задачи, в удовлетворении конкретных базовой потребности, в осуществлении групповых интересов. Обычаи, ритуалы, моральные нормы рассматриваются как регуляторы поведения людей (по аналогии с действием правовых норм) и им приписывается ключевая роль в культуре. Они рассматриваются в качестве культурных механизмов и механизмов контроля в отношении выполнения определенных функций, значимых с точки зрения удовлетворения жизненно важных потребностей людей или поддержания совместности их существования. Выдвигается концепция "раздельности норм": в рамках функционально обусловленной социальной системы людям приходится руководствоваться различными наборами норм, что необходимо для достижения результатов в интересах всех членов общества. В группе у каждого по отношению к поведению другого существуют определенные ожидания, которые другой считает законными и заслуживающими того, чтобы отвечать на них (в дальнейшем эта теория получила свое развитие в рамках социологии действия Т. Парсонса.) Итак, функционализм является важным направлением развития социологии XX века. Для него важен тезис, что человеческое общество строится на структуре взаимосвязанных и дополняющих друг друга культурных элементах и что функция каждого вида "действия" состоит в решении тех или иных социально значимых задач, а, кроме того - поддержании структурной преемственности. Заключение Современное социологическое знание обладает сложной внутренней структурой. Как и многие другие науки, исторически социология развивалась в двух направлениях - фундаментальном и прикладном. На фундаментальном уровне, который принято называть общесоциологическим, исследуются общие вопросы общественного развития, организации и функционирования общества, а также проблемы методологии социологического анализа. На этом уровне формируются фундаментальные социологические теории. Прикладной уровень социологии ориентирован на исследование и решение конкретных социальных проблем. Здесь социологическое знание формируется на основе эмпирических исследований и выводов, полученных на основе обобщения эмпирических данных. Долгое время эти направления развивались практически параллельно. В результате возник разрыв между фундаментальной социологией и эмпирическими исследованиями. Это привело к созданию умозрительных, не обоснованных эмпирически, общесоциологических теорий, с одной стороны, и поверхностному обобщению эмпирических данных, с другой. Для преодоления этого разрыва в конце 40-х гг. 20 века Р.Мертон выдвинул идею формирования теорий "среднего уровня", занимающих промежуточное положение между общесоциологическими теориями и эмпирическими обобщениями первичной социологической информации. Они теоретически обобщают эмпирические данные в пределах отдельных областей социологического знания (социология семьи, социология конфликта и т.п.). Теперь структура социологического знания представлена тремя уровнями - общесоциологические теории, теории среднего уровня и эмпирические исследования. Таким образом, социология как одна из форм самосознания общества, изменяется вместе с обществом, вместе с изменением социальной структуры и связей между общественными группами, перераспределением власти и влияния и усложнением системы социального управления. Методологические различия между предлагаемыми социологией подходами иногда огромны. Но все они выявляют реальные стороны общества, реальные факторы его динамики, позволяя социологии занимать важное место в системе современного научного знания. Список использованной литературы Григорьев Л.Г. Социология повседневности Альфреда Шюца // Социологические исследования. - 1988. - № 2. Зборовский Г.Е., Орлов Г.П. Социология. - М.: Наука, 1995. История социологии: Учеб.пособие/ А.Н.Еслуков, Г.Н.Соколова, Т.Г.Румянцева, А.А.Грицанов; под общ. Ред. А.Н.Еслукова и др. - 2-е изд., перераб. и доп. - Минск.: Высш. шк., 1997. Основы социологии. Курс лекций / Отв. ред. Эфендиев А.Г. Ч.1. - М.: Знание, 1994. Социология. Учебник. / Колл. авт.: Осипов Г.В., Кабыща А.В., Тульчинский М.Р. и др. - М.: Наука, 1997. Социология. Учебное пособие. / Отв. ред. Э.В. Тадевосян. - М.: Знание, 1995. Шпакова Р.П. Западная социология: история и развитие. // Социально-политический журнал. - 1992. - № 10. - С. 24-29. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках. Пер. с англ. - М.: Изд-во МГУ, 1994. Энциклопедический социологический словарь / Общ. ред. Г.В. Осипова. - М.: ИСПИ РАН, 1995. 1 Григорьев Л.Г. Социология повседневности Альфреда Шюца // Социологические исследования. - 1988. - № 2. 2 Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках. Пер. с англ. - М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 170. 3 Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках. Пер. с англ. - М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 115. 4 Там же. С. 123. 12 Работа на этой странице представлена для Вашего ознакомления в текстовом (сокращенном) виде. Для того, чтобы получить полностью оформленную работу в формате Word, со всеми сносками, таблицами, рисунками, графиками, приложениями и т.д., достаточно просто её СКАЧАТЬ.  |
|
Банк готовых работ
Форма заказа
Скачать работу
экономические  Copyright © refbank.ru 2005-2024
Все права на представленные на сайте материалы принадлежат refbank.ru. Перепечатка, копирование материалов без разрешения администрации сайта запрещено. |
|